Есть еще несколько радиограмм Зорге с вовсе уж туманными «сроками»: «Время окончания сева в СССР»… «В случае, если СССР начнет развивать активность против интересов Германии». Тут уж открывается широкое поле для безудержного полета фантазии. И кто-то еще упрекает Сталина, что он не верил этому потоку сознания?!

Поклонники «Рамзая», даже признавая скрепя сердце, что на основании подобных «предупреждений» и в самом деле нельзя принимать какие бы то ни было военные решения, все же цепляются за последнюю линию укреплений: да, соглашаются они, насчет Германии Рамзай маленько того… пальцем в небо… Зато он силен в другом: четко и недвусмысленно предупредил, что Япония воевать против СССР ни за что не будет!

Увы, и в этом случае Зорге отправил в Москву сущую лавину радиограмм, противоречивших одна другой…

11 августа 1941 г.: «Прошу вас быть тщательно бдительными, потому что японцы начнут войну без каких-либо объявлений в период между первой и последней неделей августа месяца».

12 августа 1941 г.: «Военный атташе германского посольства в Токио совершил поездку в Корею и Маньчжурию и сказал мне, что шесть дивизий прибыли в Корею для возможного наступления на Владивосток… Подготовка к операции закончится между 20-м числом и концом августа месяца, но ВАТ лично телеграфировал в Берлин, что решение о выступлении японцев еще не принято…»

14 сентября 1941 г.: «Источник Инвест выехал в Маньчжурию. Он сказал, что японское правительство решило не выступать против СССР в текущем году…»

И так далее… Подобный разнобой в любом разведцентре вызовет вполне понятное недоверие к отправителю.

Сталина, кстати, порой упрекают еще и в том, что «он не выручил Зорге». Мол, можно было как-то обменять…

Но и здесь есть свои серьезнейшие нюансы. Во-первых, нет ни единого достоверного свидетельства о том, что кто-то из руководства разведки Сталину такое предлагал, а ходатайствовать о «вытаскивании» провалившегося как раз – обязанность шефов спецслужб. Ни один глава государства не станет самостоятельно, по своему почину, озабочиваться таким мероприятием – разве что это его личный агент. Но личным агентом Сталина Зорге, безусловно, не был (а кто был, нам неизвестно, хотя таковые просто обязаны были существовать).

Во-вторых, Зорге «запел». То есть, признал свою принадлежность к советской разведке – и отнюдь не в результате вдумчивого битья. Его вообще пальцем не тронули. Курировавший следствие японский прокурор Ёсикава утверждал: «Для получения признания насилия к Зорге не применяли. Ему были предъявлены вещественные доказательства и потребовали их объяснения. Таким образом, в конце первой недели он признался…»

Один из асов тайной войны Павел Судоплатов оценивал ситуацию так: «Зорге НАРУШИЛ ПРАВИЛА, он начал давать показания, рассказывать о своей работе на СССР».

Вот именно. Разведка, знаете ли, не кружок филателистов и не игра в «Зарницу». Правильный шпион просто обязан, несмотря на железнейшие улики и самые изобличительные показания, включать дурку и твердить, как попугай: трагическое совпадение, интриги-провокации! Рацию подкинули, «сообщников» вижу впервые в жизни, почерк подделали, и вообще у меня белая горячка! Профессия такая, что поделать…

Два самых знаменитых, наверное, провала советских разведчиков: Маневича – «Этьена» в Италии до войны и Рудольфа Абеля в Штатах, имели совершенно другое течение. Маневича засадили как шпиона «неустановленного государства», и не более того. Советской разведке попросту не удалось его вытащить, а вот Абеля (как и Молодого-Лонсдейла), в конце концов выдернули. Абель как раз и «включал дурку», несмотря на улики и словоохотливого свидетеля…

Вообще с Зорге кое-что до конца не ясно. Есть версия, что он работал не только на СССР. Авторы ее в обоснование своего мнения приводят следующие доказательства: к смертной казни в Японии приговаривали только разоблаченных разведчиков тех стран, что находились с Японией в состоянии войны, а все прочие отделывались лишением свободы. После войны офицеры американских оккупационных войск зачем-то старательно искали могилу Зорге – с какой такой лирики им стараться ради советского агента?

У меня по недостатку компетентности нет своего отношения к этой версии. Она просто существует, вот и все…

Что касается европейских источников, то и здесь царил тот самый «поток сознания» – девятый вал донесений, где назывались самые разные сроки.

29 декабря 1940 г. советский военный атташе в Берлине генерал-майор Тупиков доложил: «Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 г.»

Начальник Разведуправления докладывал Сталину 20 марта 1941 г.: Начало наступления на СССР – ориентировочно 20 мая.

И подобных рапортов – ворох…

Словом, донесений было столько, что в той тяжелейшей, головоломной ситуации из длиннющего перечня «совершенно достоверных дат» Сталин так и не смог выбрать одну, реальную. В конце концов он не был Господом Богом…

А вот провокации имел все основания опасаться. До сих пор принято иронизировать над абсолютно здравым и логичным указанием Сталина «не поддаваться на провокации». Как будто провокация не является обычной принадлежностью военно-политических игрищ большого масштаба. И вовсе уж идиотскими выглядят упреки в том, что ни Сталин, ни Генштаб не поверили «ефрейтору-перебежчику». А почему они должны были верить? Вот уж ценнейший источник – цельный ефрейтор! Немцы в свое время (как это случилось в Бельгии) не то что ефрейтора, а самого настоящего майора послали дезинформации ради с полной сумкой «совершенно достоверных» планов… С тех самых пор, как существует шпионаж, существуют и подставы…

А главное – та самая концентрация войск на советской границе все же, по большому счету, могла оказаться провокацией немецких генералов. В особенности если учесть, что в последнее время все более доказательно пишут о том, что заговор Тухачевского был двойным – генералы на той и другой стороне договаривались сообща прижать каждый свое политическое руководство, чтобы потом, объединившись, показать Европе кузькину мать. Альянс на принципах кастовости – предположение не столь уж невероятное. В своевольстве своих маршалов Сталин имел случай убедиться. А немецкие генералы были не лучше. Напоминаю: к 1941 г. они успели составить два или три заговора с целью ареста или ликвидации Гитлера в случае неблагоприятного для Германии оборота дел. Эти планы так никогда и не были претворены в жизнь, но они всерьез разрабатывались – и Сталин, скорее всего, о них знал. А хорошая, качественная провокация сродни произведению искусства. Вот, скажем, убийство сербскими террористами австрийского эрцгерцога Франца- Фердинанда, послужившее формальным поводом для Первой мировой. Девяносто лет минуло, а полной ясности нет. То есть, достоверно известно, что сербская разведка этих самых террористов подготовила, вооружила и благословила – но в то же время Франц-Фердинанд всерьез мешал и кое-каким влиятельным венгерским кругам в Beне (поскольку собирался превратить «двойственную» монархию в «тройственную», из Австро-Венгрии – в Австро-Венгро- Славию), и «ястребам» в российской генеральном штабе…

Короче говоря, Сталин промахнулся. Но я и не утверждал никогда, что считаю его непогрешимым сверхчеловеком, принимавшим только правильные решения и предвидевшим все на свете…

А может, он сам хотел ударить по вермахту? Первым?

Речь, как явствует из заглавия, пойдет о трудах Виктора Суворова – тех из них, что посвящены зловещему сталинскому плану «Гроза», массированному удару по Европе с полным и окончательным захватом оной.

Увы, увы… Суворов со своим «Ледоколом» красиво смотрелся поначалу. Пока у него не было серьезных оппонентов: сварливая ругань в адрес «предателя» и «супостата» положения не меняла (Суворов и в самом деле предатель, но не в его личности дело), а