«Ни одна из жен арестованных командиров не показала против мужа. А это значит, что они ничего не знали о „преступной деятельности“ своих мужей. Не знали потому, что такой деятельности просто не было».

Ну, во-первых, жены все же давали интересные показания – хотя бы супруга маршала Егорова. А во- вторых… Как это себе Черушев представляет? Приличный заговорщик просто обязан делиться с женой планами и задумками?

Представляете? Приходит это домой маршал Тухачевский:

– Как дела, пупсик? – интересуется верная жена. – Что нового?

– Сталина вот на той неделе свергаем, – рассеянно отвечает маршал, уплетая пельмешки. – Кремль займем танками. Узел связи захватит Дима Шмидт, он парень толковый, справится. Ворошилова повяжет Уншлихт с адъютантами, ну, и вообще…

– Котик! – в совершеннейшем восторге вопит супруга. – Ты же у меня прямо Бонапарт! Что в фас, что в профиль! А Молотов как?

– А Молотова Якир повяжет прямо в Совнаркоме, – солидно отвечает «котик». – Силами второго полка Московской Пролетарской стрелковой…

Тут ноги у женушки от восторга подкашиваются, и она, восхищенно визжа, отдается своему Бонапарту прямо на кухонном столе. А за пару кварталов от них Уборевич, собрав домашних на веранде, проникновенно повествует жене, детям, теще и племяннице, как он будет захватывать Генштаб и какими силами. А в Барвихе, на даче, Ян Борисович Гамарник вдохновенно чертит химическим карандашом прямо по белоснежной скатерти – это он любимой супруге план захвата ближней сталинской дачи объясняет во всех подробностях… Картина маслом!

А Черушев увлеченно дуркует: «Не было системы связи, явок, паролей, кодов, системы собственной безопасности и прочих атрибутов подпольной заговорщической деятельности».

Чушь это, а не атрибуты. Ни один серьезный заговорщик в такие «атрибуты» играться не станет…

«Так называемые „заговорщики“, в том числе освобожденные накануне Великой Отечественной войны, в один голос заявляют: никакого заговора в Красной Армии не было».

А что, могло быть иначе? Освободили перед Великой Отечественной кого-то из реальных заговорщиков – ну так вот ему свезло. Идет он, не медля, прямо на Лубянку и говорит Берии:

– Лаврентий Палыч, а зря ты меня выпустил! Заговор-то был!

Между прочим, троцкизм не был реабилитирован и на XX съезде. В хрущевские времена объявили безвинными, белыми и пушистыми исключительно Тухачевского с компанией и часть партийцев. Троцкизм по-прежнему оставался восьмым смертным грехом. В этих условиях тем, кто схватил срок за участие в ориентированном на Троцкого подполье, оставалось одно: невинно тараща глазенки, поддакивать Никите: не было заговора, не было, не было! Параноик Сталин, мол…

В общем, хотел бы я быть начальником тайной полиции в том государстве, где заговор возглавлял бы г-н Черушев. Уж он-то наверняка действовал бы в полном соответствии с вышеописанными им самим «системами». Для начала составил бы точный «Список членов заговора» с кличками, кодами. Потом развел бы полпуда бумаг: явки, пароли, секретная переписка… Потом разослал бы тридцать пять тысяч одних курьеров. Потом начал бы складывать в подвале тюки «прокламаций», заводить тайные типографии и подпольные радиостанции, сочинять «обращения к народу», складировать «образцы холодного и огнестрельного оружия», вести протоколы каждого тайного заседания с резолюциями и результатами поименного голосования. А попутно во всех деталях расписывал бы планы грядущего путча законной жене и всем трем любовницам.

То-то удовольствие было бы ловить такого! Палец о палец не ударив, ни малейших усилий не потратив! Этакий заговор очень быстро провалился бы сам собою – только складывай в мешок «путчистов» да получай ордена с парадными аксельбантами…

Между прочим, декабристы оттого и провалились, что составляли пухлые конституции и прочие меморандумы, курьеров гоняли по самым пустяковым поводам, «обращений к народу» сочинили ворох, а планы взятия власти обсуждали с таким шумством и многолюдством, что подслушать их мог любой дворник. А потому еще до 14 декабря правительство знало о них едва ли не все.

Но, кстати, у декабристов не было ни единого склада с прокламациями, ни единой явки, никаких кодов и образцов оружия. Осмелится ли на этом основании г-н Черушев утверждать, что их заговор вымышлен царской тайной полицией? Ведь по его же логике так и выходит…

Ладно, посмеялись, а теперь давай похмуримся.

То есть, вернемся к серьезным темам.

Любопытно бы знать, что говорили, что писали о «мнимом» заговоре Тухачевского за границей? Небось, высмеивали параноика Сталина?

Держите карман шире! Все обстояло как раз наоборот. Вот что писал о заговорщиках не самый глупый на свете писатель Л. Фейхтвангер: «Большинство этих обвиняемых были в первую очередь конспираторами, революционерами: всю свою жизнь они были страстными бунтовщиками и сторонниками переворота – в этом было их призвание… Они были в некоторой степени разжалованными… Но „никто не может быть опасней офицера, с которого сорвали погоны“, говорит Радек, которому это должно быть хорошо известно».

А я вам что доказываю?! Вообще, рекомендую книгу Фейхтвангера «Москва.1937» для вдумчивого прочтения. Она того стоит.

Президент Чехословакии Бенеш понимал события тоже совершенно правильно: «…в этих процессах, особенно в процессе Тухачевского, дело шло вовсе не о шпионах и диверсиях, а о прямой и ясной заговорщической деятельности с целью ниспровержения существующего строя. Он убежден, что Тухачевский, Якир и Путна (Бенеш все время почему-то называл только этих трех военачальников) не являлись шпионами, но что они являлись заговорщиками, он в том не сомневался» (доклад советского посла в Праге Александровского о беседе с Бенешем).

А дело все в том, что Бенеш к тому времени уже получил через своих разведчиков и дипломатов достаточно информации о реальности заговора. Те же самые сведения были и у французской разведки, у польской, у английской. В 1936 г. премьер-министр Франции Леон Блюм даже отказался подписать соглашение о военном союзе с СССР, поскольку по его данным (внимание!) «руководители советского Генштаба поддерживают подозрительные связи с Германией». Это он Уборевича имел в виду! Были некие шашни Уборевича с высшими чинами вермахта, которые крайне злили Гитлера, а Сталину дали материал для размышлений.

Вообще, по выражению историка А. Колпакиди, «вся Европа жужжала о грядущем перевороте, о малопонятных связях Красной Армии и рейхсвера». Конкретных примеров множество…

Американский посол в Москве Джозеф Дэвис: «Значительная часть всего мира считала тогда, что знаменитые процессы изменников и чистки 1935–1938 гг. являются возмутительными примерами варварства, неблагодарности и проявления истерии. Однако в настоящее время стало очевидно, что они свидетельствовали о поразительной дальновидности Сталина и его близких соратников… Сталин и его соратники убрали предательские элементы».

Через несколько дней после нападения Гитлера на СССР Дэвиса спросили:

– А что вы скажете относительно членов пятой колонны в России?

Дэвис спокойно ответил:

– У них таких нет, они их расстреляли…

Дэвис о процессе Пятакова и Радека:

«Порядок процесса разительно отличается от того, что принят в Америке, однако, учитывая то, что природа людей одинакова повсюду, и опираясь на собственный адвокатский опыт (! – А. Б.), можно сделать вывод, что обвиняемые говорят правду, признавая свою вину в совершении тяжких преступлений».

До сих пор, правда, можно услышать или прочитать, будто признания обвиняемых на этом самом процессе были вырваны если не пытками, то «гипнозом» или «химическими препаратами». А знаете, кто первым запустил эту мульку?

Герр Иозеф Геббельс, рейхсминистр пропаганды Третьего Рейха!