дожидаясь финала? В конце концов Фея за двоих прекрасно поработает…
– Ох…
– А что вы вздыхаете? Я бы это оформил совершенно бесплатно, без всяких дополнительных процентов. Из любви к искусству. Фомич старенький, из него песок сыплется. Если вдруг откинет копыта на Милке, никто особенно и не удивится. Или в столб въедет с переломом основания черепа. Как мысля, босс? Зачищать так зачищать… Все равно его следом за манекеном отправлять.
– Не гони лошадей.
– Нет, я серьезно. Никто ничего не заподозрит…
– Не любишь ты старичка, а? – засмеялся Пашка.
– Не люблю, Павел Иванович. Гнида наш старичок, если откровенно. Вы ручаетесь, что он так-таки ничего и не заподозрил? Не просек, что его то же в отходы спишут? Советская школа – вещь серьезная. Ручаетесь?
После продолжительного молчания Пашка признался:
– Не ручаюсь…
– Вот видите. Давайте я… Изящно и легонечко? А?
– Рано, рано, – судя по тону, прямо-таки сквозь зубы заключил Пашка, – не то чтобы без него совершенно не обойтись, но лучше будет, если триста кило денежек не мы, а он Никифору передавать будет. Так оно проще и легче.
– Ну, смотрите. Я сомнениями честно поделился. Что на душе было, то и высказал.
– Тут не душой нужно, а логикой.
– Я и логикой тоже шевелю, – сказал Елагин. – Только вот, с точки зрения логики, мне совершенно непонятно, зачем он нам преподнес историйку про то, как манекен от него, изволите ли видеть, оторвался на Кутеванова.
– Думаешь, врал Фомич?
– Не знаю, босс. Просто эта история абсолютно не укладывается в события. Ни с того ни с сего вдруг оторвался… Причем исходят эти совпадения от Фомича… Которому я совершенно верить перестал… Нутром чую некую несообразность, а точнее сказать не могу по недостатку данных. Поскольку…
Как ни интересно было слушать, Петр выключил транзистор и включил мотор – следовало поспешать в контору, чтобы Фомич не заподозрил неладное. Стоп! Ага, вот он, «запор», вползает на дорожку. Спохватился, вспомнил про пиджачок…
Тем более пора ехать. Заберет пиджак, и ничего больше не услышишь…
… Он ухитрился опередить лысого, вернуться по знакомой уже потайной дорожке. Засел в кабинете. Через двадцать минут пред его ясны очи, словно лист перед травой, предстал Фомич. С таким пришибленным и запыхавшимся видом, словно бежал пешком от хазы.
Петр, по-прежнему старательно изображая опьянение, бодро рявкнул:
– Ну, посоветовался?
– Посоветовался, – вздохнул Фомич. – О н гарантирует, что миллион вам – будет. Конечно, сначала в ваш адрес, надо признаться, было сказано немало теплых слов…
– Но ведь понял в конце концов, что рынок есть рынок? Молодец, Фомич, на вот, выпей, – Петр вновь приобнял лысого, доверительно зашептал на ухо: – Фомич, а давай в месте «уазик» прикарманим? А? Ты прав, один я не смогу, а вот с тобой на пару… Ну что ты смотришь синими брызгами, аль в морду хошь? Поедем прямо сейчас, заберем тачку – и растворимся на просторах нашей великой и необъятной? Она хоть и съежилась, ан все равно в каком-то плане – необъятная… С твоей башкой и с моими ловкими руками затеряемся, как конокрад в ночи. У меня есть знакомые в Сухуми, границу перейдем, паспортишки выправим… А, Фомич?
У него сложилось твердое убеждение, что какое-то время Фомич раздумывал над его предложением в серьез. Взвешивал. Думал и прикидывал. Но в конце концов годы взяли свое, старый хрен старательно изобразил возмущение:
– Да что вы такое говорите?
– Была бы честь предложена, а от убытка бог избавил, – захохотал Петр. – Да ты не дергайся, финансист, я шутейно… Мне лично и миллиона достаточно. Ты ему не говори, понял, нет? Я ж совсем шутейно.
– Шуточки у вас…
– А ведь забрало, нет? Ладно, замяли. Сейчас ты у меня как миленький хватанешь стопарь – хорошее известие принес…
Глава третья
Обокраденный бедолага
– Повторяю еще раз, – сказал он медленно, с расстановкой, негромко. – Не криви губки, слушай внимательно. Серьезным делом занимаемся… Когда я скажу «давай!», пшикаешь мне данным дезодорантом в физиономию, уделяя внимание главным образом не самой физиономии, а участку примерно отсюда и досюда, – и показал на себе, черкнув ребром ладони по горлу над ключицами, по животу. – Считаешь до пяти, при этом задерживаешь дыхание и закрываешь глаза. После процедуры уходишь спокойно – повторяю, спокойно! Обращать на себя внимание нельзя… Повтори.
Надя дернула плечиком:
– Я и так…
– Повтори, – сказал он тихо, убедительно. – Мы не забавы шутим…
