– Два микрофона, потайные «липучки», я их видел в прошлый раз в вашем хозяйстве. С соответствующими приемничками. Радиус приема – не менее пятидесяти метров, а лучше – более. Это первое. Второе. – Петр подошел к окну и указал на противоположную сторону улицы. – Максимум через четверть часа во дворе вон того дома должна стоять машина, не обязательно роскошная, лучше даже, если это будет обычная «Жига», но надежная. Ключи – мне. Выполнить и забыть.

– С первым – проще… – задумчиво сказал Земцов, – а вот второе… Нет, не сложнее… Но вы ведь, насколько я ухватываю, сами намерены этой машиной воспользоваться?

– Угадали.

– Интересно, как вы незамеченным покинете здание?

– Придумаю что-нибудь, – сказал Петр.

Земцов вскинул на него глаза, кисло усмехнулся:

– Значит, все-таки это были не байки? О вашем личном подземном ходе?

– Андропыч… – поморщился Петр. – Вы же профессионал. Есть вещи, о которых должен знать один. Не более того.

– Это опасно.

– Почему? Никто и предполагать не может. Разве что ваш кабинет набит «клопами».

– Ничего подобного.

– Вот видите, – сказал Петр. – Это не просьба. Это прямой приказ. Который, как известно, не обсуждается. Что до покушений – вы мне поверите, если я скажу, что уверен на сто двадцать процентов: больше этого не повторится?

– Знаете, Павел Иванович, есть два вида уверенности, – сказал Земцов дипломатично. – Когда мы в чем-то свято уверены и когда наша уверенность и есть истина.

– Имеет место быть как раз второе.

Земцов недоверчиво спросил:

– Значит, все же развели?

– Развел. Раз и навсегда. Извините, что я вас не вмешивал, но, как показало последующее, именно эта тактика себя и оправдала.

– Павел Иванович, я иногда ломаю голову, отчего не написать в конце концов прошение об отставке…

Действуя сугубо по наитию, Петр сказал:

– Андропыч, а разве я вас никогда не предупреждал, что иные вопросы буду решать исключительно своими силами? В самом деле, не предупреждал? Точно?

– Предупреждали, – сознался Земцов.

– Вот видите… – развел руками Петр.

– Иногда у меня появляется идиотская мысль…

– Что перед вами – другой человек? – подхватил Петр догадливо, улыбаясь так, чтобы шеф службы безопасности сам, без подталкиваний, проникся всей нелепостью этой идеи. – А интересно, откуда бы другой взялся? И кто бы его на мое место пустил?

– Я и сам понимаю, что такие мысли – сущее идиотство, – сознался Земцов с виноватой улыбкой, крайне порадовавшей Петра. – Но вот остается такое дурацкое впечатление…

– Поговорите с психологами, снимут в два счета, – нагло заявил Петр. – Я тут подчитал кое-что… Оказывается, история медицины прямо-таки пестрит случаями самых удивительных трансформаций, происходивших с людьми после хорошего удара по башке. В больнице нечего было делать, и я подолгу болтал с доктором. Был даже случай, когда в одном человеке умещались две личности. Две сугубых индивидуальности, причем ни одна о наличии другой не подозревала. По четным, скажем, числам человек – портной Антуан, а по нечетным – нотариус, а то и вовсе граф…

– Читал и я что-то такое…

– Так вот, доктор мне говорил, что это вовсе не утки, – сказал Петр авторитетно. – Представляете, как вы намаялись бы со мной, прорежься во мне после аварии два этаких вот субъекта?

– Господи спаси…

– Вот именно. Давайте микрофоны и в темпе распорядитесь насчет машины.

Вернувшись в кабинет с ключами и парочкой маленьких транзисторов в кармане – самые обычные приемники, продаются во многих магазинах, – Петр опробовал микрофончики и остался доволен. Велел Жанне вызвать Косарева.

Когда тот пришел, декорации смотрелись безукоризненно: Петр восседал за столом без пиджака, с распущенным узлом галстука, перед ним на подносе стояла бутылка и бокал с остатками коньяка на донышке, и разило от него соответственно.

Блокировав дверной замок, Петр встал из-за стола, слегка пошатываясь, подошел к заму, поймал его за рукав и, не слушая робких возражений, потянул к столу:

– Нет уж, Фомич, или ты вмажешь, или я кровно обижусь…

Он старался не переиграть, соблюдать меру. Фомич, проглотивший спектакль, покорно принял бокал, выпил и уставился с неподдельной тревогой:

– Павел Иванович, что это на вас нашло?