– Они люди раскованные, – сказал Петр. – Что ты так озираешься?

– Пытаюсь представить, где именно ты подружек располагаешь! Неужели прямо в кресле?

– Кто тебе такое напел? – возмутился он.

Однако в глубине души чуточку устыдился – как-никак не только Пашка, но и он сам в этом кабинете развлекался довольно предосудительно – с точки зрения законной супруги. Вопрос, конечно, философский – этично ли изменять чужой жене, пусть и свято верящей, что она – твоя жена? Ну, предположим, сии мысли есть не более чем увертки – речь ведь идет не о чужой жене, а о твоей любимой женщине. Но ведь, если что и случалось, то – по обязанности, в рамках взятой на себя роли…

– А глаза забегали… – сказала раскрасневшаяся Катя, уже ничуть не похожая на удрученную жертву маньяка. – Уличила я тебя?

– Катерина, обвинения насквозь беспочвенны… И вообще, запахни остатки блузки и одерни то, что ты именуешь юбкой. Иначе я за себя не ручаюсь, руки так и тянутся…

– Ну и протяни, – с провоцирующей улыбкой сказала Катя, откинувшись на спинку и уже не придерживая разорванную блузку, – а то две ночи не протягивал…

Петр поднял ее из кресла, в две секунды разделался с теми пуговицами блузки, что ухитрились сохраниться после елагинской атаки. Катя прильнула к нему, тяжело дыша, юбка упала на ковер. Опуская ее в кресло, Петр успел подумать, что в Пашкином безумии есть своя система: и в самом деле, как-то по особенному возбуждаешься, держа в объятиях женщину, которую оголтело хотят другие мужики, настолько, что средь бела дня пытаются претворить желания в жизнь. И тут же испугался – как бы не нахвататься от своего двойника такого, что потом сто лет не отделаешься… Гены ведь одни и те же?!

Необычность ситуации придавала сил и толкала на новые подвиги. Прошло много времени, прежде чем Катя мягко высвободилась, расслабленно затихла в его объятиях. Не открывая глаз, засмеялась:

– Лучше бы ты в свое время с этого и начал – вместо известных глупостей. Может, я и испорченная, но ведь возбуждает – когда собственный муж совращает в служебном кабинете… Паша?

– Что? – спросил он, блаженно зажмурившись.

– А ведь у тебя что-то очень уж ловко получается с этим креслом, чувствуется привычка…

– Катенька, – сказал он беспомощно. – Давай все забудем и начнем все по-новому, все сначала?

– Хорошо, – ответила она тихо. – Старому я бы не поверила, а вот тебе новому отчего-то верю, Савельев…

Он напыжился от гордости, но, поразмыслив, пришел к выводу, что взлетать на седьмое небо рановато: слишком многое оставалось непроясненным и более того – откровенно настораживающим. Он даже в мыслях не мог решиться произнести – пугающим…

Вскочил, шлепнув по полу босыми ногами, кинулся к залившемуся трелью селектору. Катя принялась торопливо одеваться.

– Ну вот, – кривя рот в нехорошей ухмылке, сказал он, повесив трубку, – Появился молодчик на территории. Сейчас я с ним как следует поговорю…

– Паша! – она застыла с юбкой в руках. – Осторожнее! Он сумасшедший, точно тебе говорю! Ты бы глаза видел…

– Я тоже не подарок, – отмахнулся Петр. – Тут у меня булавка завалялась, заколи юбку, плащик накинь сверху, сойдет… Потом я тебя сам домой отвезу.

– Паша…

– Не беспокойся, – бросил он на ходу. – Мы люди светские… временами. Светски поговорим…

И зашагал по коридору, стараясь не выглядеть бегущим. Сначала, в первый миг, хотел вызвать Елагина в кабинет и учинить разборку там, но по размышлении это показалось недостойным настоящего мужика. Мало ли какой оборот примет светская беседа, лучше уж проводить ее на вольном воздухе… Пашка, может, и вызвал бы на ковер – но не я…

Елагин как ни в чем не бывало стоял возле своей черной «тойоты», заменившей в качестве разъездной машины несчастный джипер. Кроме него людей во дворе не было, что облегчало задачу.

Завидев Петра, Елагин его непринужденно окликнул:

– Никак марсиане прилетели, босс? Куда это вы галопом несетесь?

Старательно пытаясь сохранять хладнокровие, Петр подошел вплотную и, не отводя глаз, сказал:

– Я тебя, по-моему, предупреждал… Оба сошлись на том, что это – последнее предупреждение. Кто-то мне по-мужски обещал с этим делом завязать…

– Ты о чем? – невинно уставился на него

Елагин.

– Где Катя?

– Катя? – дернул Елагин плечом. – Я откуда знаю? Я ж ей не нянька. Когда я ее последний раз видел, со второй космической скоростью удалялась в сторону проспекта Мира, живехонькая и здоровехонькая. Ничего вроде бы с ней не могло стрястись…

Он осклабился, глядя простецки, недоумевающе, – Петр отлично знал эти приемчики, призванные спровоцировать собеседника, вынудить его стать нападающей стороной, а себя самого, понятно, выставить жертвой неспровоцированной агрессии. И потому собрал волю в кулак. Поиграем с ним в его же игру, тоже умеем…

– Посмотри-ка мне в глаза, – сказал он.

– Смотрю, – безмятежно кивнул Елагин, – а что?