– Все, месье заказчик, – сказала девица, – он не засел, он залег…

– Куда?

– На Кагалык.

– Я могу его там найти?

– Запросто.

– Адрес вы помните?

Отхлебнув очередную порцию, девица подняла на него потухшие глаза:

– Циник или нездешний?

– Нездешний, – сказал Петр, уже чуя по ее тону что-то совсем нехорошее.

– Кагалык – это кладбище, – тоном автоответчика мобильной связи, равнодушно сообщающего, что данный абонент находится вне пределов досягаемости, сообщила девица. – Наверное, уже доехали… Сколько сейчас? Точно, доехали. А меня не взяли бы, бесполезно было и проситься. – Она то ли всхлипнула, то ли попыталась невесело засмеяться. – «Шнурки» у него чересчур уж правильные. Думают, если он меня рисует голой, то я обязательно шлюха и наркоманка. А я дури сторонюсь, две подружки подсели, насмотрелась… Только им, козлам, не объяснишь… Они и так на меня заявы настрочили, куда только в голову пришло. Два дня хату перерывали. И районщики, и городские. И не нашли ни хрена. Так им же не докажешь, козлам… – она звучно присосалась к горлышку.

– Что с ним случилось?

– Героин, – сообщила девица, рыгнув. – Дикая передозировка. Менты, похоже, не врут, один там был, на человека похож, он мне давал протокол читать… Не врут. Стал бы кто ради меня такие бумажки фабриковать… я-то им на хрен? Я ему говорю: а другие уколы у него на руках были? Он говорит: не было. Я говорю: сами видите, какой из него героинщик? Он говорит: а может, он нюхал или жрал, а «геркой» укололся попервости, вот и не рассчитал дозу? Я ему: и не жрал, и не нюхал, мы с ним по водке ударяли, а это ж мало сочетается… Ищите, хрен найдете… Не нашли, подобрели немного, даже извинились, что матом сначала… На людей похожи… – ее на глазах разбирало. – Банку унесли, придурки, а это же не дурь, он там кисти мыл, вот и получился… колер… На анализ. Вот будут рожи, когда ничего там не найдут… Вы ему ничего не должны, а? Мне жрать нечего, второй день квашу, как узнала…

Он задал еще пару вопросов, потом попробовал осторожненько прозондировать, насколько она в курсе заказов, кои покойному делали, но быстро обнаружилось, что девица такими вещами абсолютно не интересовалась. Сунул ей пару крупных бумажек, кивнул на прощанье и вышел – чего девица, казалось, и не заметила.

Спускаясь по лестнице, он был мрачен как туча. Получалось, что незадачливого художника подняли на улице с запредельной концентрацией героина в организме часов через несколько после того, как он покинул здание «Дюрандаля», причем никаких денег, если только девица не соврала, при Марушкине не было. Интересные совпаденьица в жизни случаются…

Петр, откинувшись в кресле, расслабил галстук и с благостной ленцой смотрел, как Жанна шустро убирает на поднос остатки сдобренного коньяком кофепития. Только что его кабинет покинул не самый высокий, но и не самый низкий гость – московская министерская пташка, предварявшая своим протокольным визитом послезавтрашний прилет больших боссов, наших и импортных. Все. Сподобились. Завтра можно побездельничать, а послезавтра в самой что ни на есть торжественной обстановке будут подписаны все необходимые бумаги по Тарбачанскому проекту – и хлынет в область поток заманчивых инвестиций, и кончится вскоре лицедейство… вот только что же придумать для Кати?

В приемной замяукал селектор, и Жанна, оставив поднос, побежала туда – все-таки девочка была старательная. Почти сразу же вернулась, чуть растерянно глянула:

– Павел Иванович, звонили с проходной. Там ваша супруга приехала… Они, конечно, пропустили безо всякого, только говорят, с ней вроде бы не в порядке что-то…

– Что?!

– Они не сказали, просили просто передать…

– Где она?! – рявкнул Петр, срываясь с кресла.

– Да что с вами такое? Она в лифт вошла, сейчас сюда поднимется, вон идет уже… Я пошла, да? – и шустро выпорхнула.

Катя вошла, придерживая обеими руками у горла воротник белого летнего плащика. Он торопливо нажал кнопку, блокируя замок, встревожившись не на шутку: лицо у нее было испуганное, волосы растрепаны, у виска короткая, подсохшая царапина. Прямо-таки рухнув в кресло, Катя вздохнула:

– Еле добралась, чуть сердце не выскочило… Дай чего-нибудь крепкого.

Петр кинулся к картине, скрывавшей потайной бар, наплескал в рюмку, второпях пролив себе на пиджак, подал. Катя выпила в два глотка, помотала головой, прикрыв глаза, встретила его взгляд, попыталась улыбнуться:

– Отпустило, кажется…

– Что стряслось? – спросил он, себя не помня от беспокойства. – Может, Земцова вызвать?

– Не надо, – тихо сказала Катя, – все в порядке.

– Ничего себе – в порядке… На тебе лица нет. Что случилось? Машина где?

– Представления не имею… – бледно улыбнулась Катя.

– То есть как? Где Елагин?