Кристи засмеялась, но в смехе ее совсем не было радости. Скотт не звонил уже целые сутки и день в самом деле складывался очень неудачно. Слова матери не улучшили настроения. Да матери вообще это очень редко удавалось. В этом не было вины Джо Энн, и Кристи не сомневалась, что мать хотела ей добра. Просто у нее несчастливый дар всякий раз говорить что-то не совсем приятное, когда бы она ни открыла рот.

Кристи окунулась, погрузив плечи в спокойную воду бассейна и обдумывая ответ.

– А может, и влюбилась, – сказала она наконец загадочно.

Господи! Как же она сумела так соврать. Если любовь – болезнь, то она уже давно безнадежно больна. Она никогда и не знала ничего похожего на это балансирование на гребнях волн. Скотт Блэсс, словно непонятного действия ядерный взрыв, разложил ее прежний мир на атомы и заставил ее бешено метаться между восхитительными восторгами рая и обжигающими кинжалами ужасающего ада.

– Ну что ж, если это так, то тогда будь счастлива, но не забудь принять таблетку. Не знаю, с чего тут так хандрить.

Сама она вовсе не хандрила из-за этого любителя серфинга. Просто ее несколько раздражало то, что он не мог освободиться чуть раньше, чем в половине четвертого.

Кристи про себя застонала. Великолепно! Материнская забота о горячо любимой дочери. Но сейчас ее мысли занимало кое-что поважней, чем нехватка материнских чувств у матери. На земле сейчас существовал только один человек, теплых чувств которого она страстно желала, а он не мог даже снять трубку, чтобы сказать ей, как он ее любит. Потрясающее слияние на песке – а за ним могильная тишина. Это совершенно сводило ее с ума.

Спасение принес официальный, лишенный эмоций голос дворецкого.

– Мисс Кристи. Вас просят к телефону. Джентльмен не пожелал сообщить своего имени. Вы будете говорить?

Кристи вылетела из бассейна.

Дворецкий передал ей беспроводный телефон, словно палочку в эстафетном беге.

– Алло, – выдохнула в трубку Кристи. Всем сердцем она молила Бога, чтобы звонок не оказался пустым, – какой-нибудь случайный знакомый с пляжа в Бойнтоне или служащий компании «Пруденшл».

– Кристи, это Скотт. Ты можешь говорить?

– Ну, почти. О, я так рада, что ты позвонил.

– Послушай, мне надо тебя увидеть.

– А мне надо увидеть тебя. – Как, если сегодня попозже?

– Чудесно. Когда? Где?

– Ты можешь подойти к вашей купальне? Сразу после четырех. Не раньше.

– Наверное, смогу. Какое странное место. Да, конечно, я приду. Я очень хочу тебя увидеть.

– Хорошо. Послушай, мне надо спешить, увидимся позже. Только после четырех. Не забудь.

Кристи нажала на рычаг аппарата, и сердце ее просто взмыло вверх.

Голосу матери не удалось совсем уж прервать полет ее души.

– Я полагаю, это и был сказочный принц.

Мать вложила в свои слова весь сарказм, на какой только была способна.

– Попробуй поверить в это, – пошутила Кристи.

Потом наступила тишина; мать и дочь погрузились каждая в свой собственный мир. Как много радости было в этом ожидании. В ожидании половины четвертого. В ожидании четырех.

У Кристи не было уверенности в том, что она действительно хочет умереть. Но жизнь ее была разрушена, а смерть ничего худшего не предвещала. Она смотрела на большую, снятую телеобъективом фотографию Скотта, несущегося по волнам у северного пляжа. Она любила его тогда – очень, очень сильно любила. И сейчас, несмотря на пережитый ужас, несмотря на невероятную и продуманную бесчеловечность того, что он сделал, она все еще любила его. Она потянулась к пузырьку и вытряхнула прямо в рот еще одну черно-желтую капсулу. Сколько же их было? Десять? Пятнадцать? Она потеряла им счет, а пузырек проступал сквозь слезы смутным пятном. Картон фотографии тоже был уже мокрым от ее горючих слез.

Мысленно она уже в который раз прокручивала этот ужасный фильм. Она открыла дверь. Окликнула его по имени. Что-то услышала. Все увидела. Он сказал ей – сразу после четырех. Он хотел, чтобы она была там. Он хотел, чтобы она была единственной зрительницей этого шоу, которым он разбил ее сердце и вычеркнул ее из своей жизни. Никогда прежде она не сталкивалась с такой жестокостью. Казалось, все силы зла сорвались с цепи, что оно заливает ее с ног до головы, отравляя своим страшным зловонием. Какую-то секунду она стояла там, не в силах поверить своим глазам. Мать была к ней спиной, руки Скотта лежали на ее обнаженных ягодицах. Через плечо Джо Энн он горящим взглядом смотрел прямо на Кристи, и в глазах его светилось страшное сочетание ненависти и жестокого торжества. Несколько секунд, показавшихся ей вечностью, она выдерживала это ужасающее зрелище, пытаясь осознать его смысл. Но выражение лица Скотта сказало ей все. Это было больше, несказанно больше того, что она способна была выдержать.

Из ее горла вырвался полный боли крик, и Кристи бросилась прочь от страшного места. Она бежала по комнатам дома; глаза ее заливали слезы, а помутившийся разум безуспешно пытался справиться с нахлынувшим ужасом. Пузырек с пилюлями со столика матери. Банка воды из холодильника. Фотография из ее комнаты. Ключи от машины со столика в холле. Что еще нужно для путешествия в вечный покой?

Почти ничего не различая из-за завесы слез, она выехала за ворота и повернула направо к Норт Инлет. Сверкающее море было в этот день спокойным, оно словно издевалось над ее печалью своей голубой безмятежностью, намекая на успокоение, которое она сейчас попытается найти. Надо только добраться до какой-нибудь тихой улочки.