– Абе… – тихо сказал я. – Не дергайся зря.

Абе ничего не ответил, но я видел, что его тело расслабилось. Он перестал двигать ремень с автоматом под руку.

– Хорошо, Мозес. Сложная ситуация, правда? Трудно не иметь контроля над ситуацией? Трудно… – Карунга снова засмеялся. Смеялись только губы. – Ай трудно…

– Ты кто, толстый?

– Не люблю… Ай, не люблю я, когда меня так называют… – под нос себе пробормотал Карунга, а потом дико заорал, роняя клочья пены с пухлых губ: – Руки за голову, суки, все!!! Все!!! Лицом к стенке! И ты, журналист, тоже! Быстро! Макаронник, глуши двигатель, на хрен! Глуши быстро!!! И к стенке, к стенке! Руки за голову!!!

Когда его приказ был выполнен, Карунга наконец успокоился.

– Итак, я представлюсь. – Я заметил, что из голоса Карунги исчез неистребимый акцент. Речь стала жесткой, чуточку церемониальной. – Специальный координатор правой руки по особо важным делам Агентства Безопасности Великого Слона, Попирающего Врагов, маршала Ауи.

– Уписаться прямо… – неожиданно громко брякнул Таманский.

Карунга на миг замолчал.

– Ваше поведение, господин журналист, имеет только одно оправдание. Вы человек невовлеченный. Вас мало интересуют дела суверенного великого Мозамбика, и поэтому ваш сарказм, как представителя большой страны, понятен. Однако не позволяйте себе зарываться. Я не намерен в дальнейшем терпеть подобные комментарии.

– Нет проблем, – легко согласился Таманский. – Однако объясните мне, уважаемый Карунга, кой хрен мы тут торчим посреди этой пресной лужи? Если тебе нужен мертвый Мозес, так стреляй. И избавь меня от этих базаров на тему патриотизма. Не на того напал.

Карунга хмыкнул, и я физически ощутил давление его пальца на спусковом крючке.

– Мне не нужен мертвый Мозес. Мне он нужен живым. И вся его команда, на всякий случай. Его желают видеть в штаб-квартире Агентства. Очень желают.

– На кой? – спросил я.

– Вопрос не по адресу… – Карунга снова хихикнул. – Там вам все объяснят.

– А ждем чего? – снова подал голос журналист.

– Молчать! – Я даже удивился, как такой офицерский голос может уживаться с таким неказистым телом. – Следующий любопытный получит пулю! И не обольщайтесь, я стреляю метко. И убью вас не сразу.

Значит, будет стрелять по ногам.

Из пробитого окна текло, крупные капли били по затылку. Погода испортилась не на шутку. Катер, потерявший управление, медленно разворачивало боком к волне. Ощутимо качало. Эдак качнется палец на курке, и ага! Или того хуже, перевернемся и будем всяких циатохромисов кормить… Или этих, как они?.. Васильковых циртокаров а-ля. Господи, какая дурь в голову лезет, когда на тебя автомат наставлен!

Я прикинул, чего мы можем ожидать посреди озера, на утлом катере.

Вариантов было немного. Вертушку по такой погоде не прислать. Даже если Карунга что-то ухитрился передать в головную контору. Ведь наверняка передал. Какая-нибудь встроенная в тело одноразовая пикалка. А встроить ему в тело можно много чего… Спутник мигом засечет.

Но погода вертушку исключила. Что остается?

Другой катер?

Или подводная лодка? Бред. Какая лодка? Тут максимальная глубина метров семьсот.

Значит, катер…

Нас сильно качнуло. Моя спина напряглась в ожидании очереди.

Карунга выругался, но очереди не последовало.

Кстати, озеро Ньяса – это вам не «пресная лужа» – шторм тут вполне естественное явление. Потонем на фиг.

Качка усиливалась, стоять на ногах стало трудно. Волны увлеченно пытались завалить нас на бок. В такой ситуации ни один катер к нам не подойдет. Чего же Карунга ждет?

Пока я думал, Таманский снова подал голос:

– Карунга, у меня есть предложение.

– Ну, – отрывисто откликнулся Карунга, и я злорадно услышал неуверенность в его голосе.

– Надо объявлять перемирие. Мы в шторм попали. Потонем.

– Черта с два! Заткнись!

– Точно потонем, – тихо сказал я.

– Молчать! – рявкнул Карунта.

В тот же миг нас подняло на гребень и швырнуло куда-то вниз. После этого произошло то, чего я ожидал меньше всего. Днище ударилось обо что-то твердое с такой силой, что всех подкинуло и люди, как кегли, сбились в кучу. Раздался зловещий звук раздираемого металла. Коротко рявкнул «хеклеркох».

В образовавшейся свалке меня опрокинуло на что-то мягкое, суматошно толкающееся и дергающееся.