– Итого восемь человек, если мы хотим взять с собой оружие и припасы, – подвел черту Индуна. – Остальные ждут нас здесь. Сигнальный передатчик у Мерва, он за старшего.

Рассудительный чернокожий Мерв кивнул.

– Если что – передаем условный сигнал, того же ждем от вас, сядете в «морг» и будете догонять, – продолжал Индуна. – Кто умеет обращаться с макоро?

Вызвались Фиси, меланхоличный верзила Лонг Джон и черный как уголь Сингве. Неожиданно поднял руку и мой толстяк Карунга.

– Я жил на реке, господин, – сказал он жалобно. – Я много рыбачил. У нас было три макоро.

– Хорошо, – согласился Индуна. – Ты плывешь с лейтенантом, я – с Фиси, Лонг Джон с Джонни и Сингве с Максом.

– Извините, но я должен быть с шефом, – сказал Федор.

– Останешься здесь, – рявкнул я по-командирски. – Будешь помогать Войту, он без тебя как без рук. Понятно?

Федор вздохнул и отошел в сторону.

Население деревни тем временем наблюдало за нами, выглядывая из всех щелей. Завидев, что большая часть пришельцев остается, старуха взвыла с новой силой. Видимо, это была местная матрона или императрица: они не терпят в своих владениях чужаков.

Макоро оказались относительно устойчивыми. Мы поместились в одной из них. Карунга взмахнул веслом и умело повел лодку по течению, держась у берега. За нами последовали остальные, причем Индуна тут же обогнал нас и погрозил толстяку пальцем. Тот приободрился – на воде он явно чувствовал себя увереннее. Он даже начал бормотать что-то себе под нос, вроде как пел. Что ж, пусть поет, подумал я и, пристроив на коленях автомат, принялся вглядываться в прибрежные заросли.

Путешествие проходило на удивление мирно. Пару раз с берега прыснули пришедшие попить обезьяны, неторопливо отбежал уродливый горбатый бородавочник – то ли просто ущербный зверь, то ли порождение мутагенов. Однажды попался сбитый самолет – оплетенный ползучими травами и лианами тактический бомбардировщик А-504, торчавший из зарослей почти вертикально. В остальном природа выглядела почти нетронутой, и я задремал под плеск воды.

Когда нос макоро врезался в прибрежный песок, я дернулся и подскочил. Карунга улыбался.

– Прибыли, – сказал Индуна, прыгая из лодки на берег.

Фиси втащил макоро повыше и привязал к сухому стволу, так же поступили и остальные лодочники.

Индуна сверился с показаниями своей карты и покачал головой:

– Немного проскочили. Река сворачивает… Пойдем пешком.

И мы снова стали ломиться сквозь заросли, распугивая мартышек, вскидываясь при виде ускользающих из-под ног змей. Верещали какие-то пичуги, незаметные в листве, но очень назойливые.

Впереди меня шел Фиси, за мной, след в след, Карунга. Он, кажется, снова боялся, по крайней мере пыхтел он очень жалобно. Я подумал, что при первой же возможности сдам несчастного толстяка мозамбикским войскам. Пусть только попадутся они на пути… И если попадутся.

Через полчаса едва не сломал ногу Сингве: провалился в старую ловушку, устроенную местными жителями – то ли на зверя, то ли на таких вот ходоков по лесу. Он чудом успел уцепиться за ствол деревца и сейчас прихрамывал в арьергарде, то и дело вполголоса ругаясь по-португальски и по-английски.

А еще через десяток минут мы вышли к маленькому посту малавийцев. Вернее, это был даже не пост, а дорожный разведотряд на двух грузовиках с пулеметами в кузовах. Индуна предупреждающе поднял руки над головой, чтобы соратники не влепили в нас очередь, а я в очередной раз подивился идиотским реалиям войны. Линия фронта здесь имела значение весьма относительное: какого черта, например, так далеко в тылу делают вот эти девятеро малавийцев во главе с лейтенантом по фамилии Рубадири?

Индуна не церемонился. Предъявив свои верительные грамоты в виде какого-то жетона и угрожающей гримасы, он реквизировал у союзников грузовик получше и погрузил нас туда. Малавийцы отнеслись к нам дружелюбно и даже поскалились и помахали на прощание.

– Чего они тут делают? – спросил я у Лонг Джона.

Тот жевал какой-то явно недозрелый плод. Тщательно обглодав огрызок, он бросил его на дорогу, в тянущийся за грузовиком пыльный шлейф, и пожал плечами:

– Ищут приключений на свои черные задницы. Летучий отряд, малави это любят. Находят в лесу такой же отряд конголезцев или ангольцев и давай меситься… Гладиаторы, и только.

Никакой логики в его словах я не нашел, но удовлетворился и таким объяснением, тем более что через пару минут в просвете среди ветвей над дорогой появился вертолет. Наш вертолет.

– Индуна вызвал, – удовлетворенно пробормотал Фиси Вертолет пошел над грузовиком, держась метрах в десяти. А потом мы увидели команду Мбопы.

Ночью было на удивление тихо. Только шуршал за спиной меняющийся лес и постанывал во сне Коваленко, скунсов ожог которого успел воспалиться и пойти неприятными волдырями, а волдыри он содрал, когда что-то переделывал в «стингерах». Я так и не понял, к чему привела эта переделка, но сам Сергей остался доволен и сиял, как новенький голографический дисплей.

Я взял на себя дежурство в промежутке между тремя и пятью часами. Самый тяжелый момент ночи, несколько часов до утра. Становится холодно, словно последние заслоны тепла, которые всю ночь охраняли тебя, вдруг пали перед превосходящими силами противника и ты остался один на один с холодом ночи.

Боги, даже романтика какая-то милитаристская.

Я поежился. Странно, Африка, а по утрам холодно. Хотя это только кажется. Нормальная температура, просто за день тело привыкло к пеклу.