– Ничего.
– Кого видел?
– Мартина имеешь в виду? Не видел сто лет. Может, уже капитана дали.
– Вряд ли. Он склочный.
– О делах служебных расспрашивать не буду, знаю, что секретно…
– Да уж для тебя вряд ли.
– Ладно, ладно…
– Ну, пока. Звони, если что…
И вот так все наши немногочисленные беседы. То ли он и впрямь загружен, то ли не хочет общаться, то ли просто не о чем нам говорить…
Признаюсь честно, мне очень надоело в Москве.
Надоело за день.
Надоело, как только я сошел с трапа стратоплана в Шереметьеве-3.
На глаза опять попался плакат, на сей раз камерунский – своего рода экзотика, они только-только начали с кем-то там воевать – и меня как громом поразило. А не поехать ли мне в Мозамбик? Военный корреспондент из меня вроде неплохой, писал как-то репортажи о венесуэло-колумбийском конфликте… Вот только кто бы меня отправил? В первой же редакции, куда меня занесли ноги, мне повезло. Редактор «Красной звезды», жуткого реликта эпохи расцвета Вооруженных сил России, тогда еще СССР, меня знал понаслышке и очень обрадовался. Звали его, кажется, Анатолий Степанович, а может, и не так – он представился скороговоркой и усадил меня в кресло.
– Корреспондент в Мозамбике нам нужен, – сказал он. – Должен вам сообщить, что последнего убили полмесяца назад и замену найти не так-то просто. Оплата хорошая, тем более мы параллельно работаем с «Солдатом удачи», так что будете двойной агент, хе-хе… Не передумали?
– Не передумал, – буркнул я.
Что я буду делать в этой дыре? Подставлять задницу под пули? Национальные парки Горонгоза и Маррумеу давно превратились в истоптанные сапогами и разъезженные гусеницами плацдармы. Памятник Чиссано в Мапуту если и уцелел, явно хранится где-нибудь в подвале…
– Точно не передумали? – продолжал пытать редактор.
– Да нет.
– Тогда вам выпишут сейчас редакционное удостоверение, дадут аванс и – вперед. На любом транспорте с новобранцами, хотите – завтра, хотите – послезавтра.
– Лучше завтра, чем послезавтра, – сказал я. – Знаете, воевать лучше там, где уже идет война… Похоже, он меня так и не понял.
Часть первая
САФАРИ
… И в каждой музыке – Бах,
И в каждом из нас – бог.
Путин выключил огромный экран стерео – тот бесшумно собрал изображение в яркую точку и погас. Бывший президент в очередной раз смотрел хронику, смотрел, как он, молодой, быстрый, уверенный, встречается с премьер-министром Великобритании.
Я стар.
Я суперстар.
Как в реликтовом анекдоте про Брежнева. Бог мой, кто сейчас помнит, кто такой Брежнев? Это уже что-то из области знаний об Александре Македонском, например, хотя и Македонского никто сейчас не знает…
– Владимир Владимирович, журналисты, – сказал селектор после вкрадчивого звяканья.
Вот еще напасть… Корреспондентов Путин не слишком любил в основном потому, что они спрашивали его о вещах малопонятных и скучных, на его взгляд: кибертехнологнях, спутниковых системах слежения, новых разработках КОРов и НЕКов… Всей этой ерундой Владимир Владимирович не пользовался и пользоваться не собирался, хотя конечно же ходили слухи, что он давно уже напичкан хитроумными приспособлениями, потому и держится молодцом.
Это было правдой.
Нет, не приспособления, а то, что экс-президент держался молодцом. В его годы – а на планете людей подобного возраста имелось не столь и много – Путин плавал, бегал, катался на лыжах и регулярно появлялся на людях, не пропуская ни одного события, которое считал значительным. Он, правда, не любил улетать из Новой Москвы, что журналисты тут же обозвали стратофобией. Какая, к черту, фобия… Просто лень и все, но им-то не скажешь…
– Владимир Владимирович, – с легкой укоризной напомнил селектор. Задумался. Ч-черт…
– Пусть войдут. Принесите что-нибудь прохладительное, – распорядился Путин.
На сей раз он сделал исключение, потому что журналисты были из «Асахи» и «Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт» – изданий, которые Владимир Владимирович ценил и регулярно читал. К тому же они клятвенно обещали не спрашивать ничего о кибернетике.
Тяжелая дверь из натурального дуба отворилась, и в кабинет вошли двое журналистов в
