Дай Боже скотину с приплодцем, а деток — с приморцем.

Старинная крестьянская молитва

Как странно выглядят семейные фотографии начала века: много взрослых людей, а детей нет. Детей если и фотографируют, то отдельно, вместе с мамой или с гувернанткой. А если фотография всей семьи, то на ней — подростки, а уж никак не малыши. На знаменитых фотографиях семьи последнего царя Российской империи Николая Романова, великим княжнам не меньше 12—14 лет. Барышни.

Вот семейная фотография автора этой книги. Сделана она в 1908 году. Моей бабушке было тогда 8 лет, ее сестре — чуть меньше 7. Бабушка рассказывала, что, когда фотографировалась семья, она подсматривала в щелочку. Но ни ее, ни сестры, ни детей других родственников на фотографии нет.

Причина этой странности несколько жуткая — люди попросту не считали детей состоявшимися членами семей. Это только у нас: родился ребенок — значит, вырастет. Как же его не фотографировать?! Ведь ребенок уже никогда не будет таким, каким был в три... в пять... в восемь месяцев, в два или в три года. И мы останавливаем мгновение, чтобы потом годами смотреть, вспоминая — каким был наш малыш в тот или иной срок своей жизни.

А у людей еще начала XX века — совершенно другая логика. Далеко не все родившиеся дети будут жить. Даже в среде образованной, культурной в начале XX века детская смертность составляла порядка 7%, а то и 10%. Это в России, в Европе было чуть поменьше — порядка 6—7%. Впрочем, в Германии у «простого народа», то есть у необразованных людей, детская смертность зашкаливала за 20%. У русского крестьянства еще в 1920-е годы — за 50%.

За простеньким вопросом «Сколько у вас детей?» для нас стоит всего одна цифра: одно и то же число детей и родилось, и выросло, и есть в настоящий момент. В начале XX века детей в разное время разное число, и взрослыми станут не все. Родила хозяйка дома троих, из них выжили двое. Потом она родит еще двоих, один из них выживет. Из троих взрослых детей один погибнет на войне. Итого: рожала женщина пять раз, а в старости имела внуков от двоих детей. Фотографировать ее с тремя первыми детьми? А зачем? Ведь из них станет взрослым и сам будет иметь детей только один.

Если так, то действительно, какой смысл фотографировать каждого ребенка? Тем более вместе со всеми, как члена семьи? Ребенок родился, он крещен, ему неизменно предстоит стать членом семьи... если выживет. Но пока совершенно непонятно, состоится ли он как член семьи. Или так просто... мелькнет и исчезнет. Так что если его и фотографируют, то отдельно, на специальных «детских» фотографиях.

С чего начиналось?

Так было всегда, во все времена. Такова норма смертности детенышей у всех крупных млекопитающих: 70% родившихся детенышей умирают во младенчестве у львов, слонов, буйволов, оленей, гиен. Люди — совсем не исключения.

В первобытном племени парни и девушки ведут себя довольно свободно. В крестьянском обществе мужчины хотят передавать собственность родившимся от них детям. Девственность невесты начинает играть большую роль. Члены эзотерических сект часто видят в этом злое наследие христианства... Но почитайте вы индусов, того же Рабиндраната Тагора, и убедитесь — душное ханжество индусской деревни во сто крат превосходит ханжество христиан.

Первобытные охотники живут в природных ландшафтах с их наводнениями, пожарами, извержениями вулканов, дикими зверями и болезнями. Они подвержены множеству опасностей, вся их жизнь — почти беспрерывная охота, рыбная ловля, поиски пищи. В обществе охотников надо постоянно кочевать, там приходится сокращать число детей.

Оседлый земледелец живет в среде, которую сам для себя создал: в поселке, в доме, в усадьбе. Его женщина сидит дома, под надежной защитой мужа и всей общественной среды. Но рождается детей очень много. Женщина никуда не кочует по степи; не убегает от разъяренного льва; не носит на себе все свое домашнее хозяйство. Но она рожает каждый год — ведь такая возможность у нее есть.

Но при всех этих различиях женщина рожает столько раз, сколько успеет. В первобытных обществах — раз 8 или 10. В обществах крестьянских — до 25, даже 30 раз.

Большая часть этих детей умрут до 5 лет. Любое простудное заболевание, любая хворь легко убивают ребенка. Если ребенок дожил лет до 10—15 — скорее всего, он будет жить уже долго, до старости (то есть лет до 50— 60).

Из этой модели демографии прямо вытекает несколько последствий, и нельзя сказать, чтобы приятных. Главные из них — совершенно другое отношение и к детям, и к женщинам.