Федьку Пожарского вот тоже дядюшки пороли батогами.
Крестьянин увел чужую жену, нарушил чьи-то права, кого-то обидел, поступил «неправильно», нарушая обычаи, — и его накажут.
Сойдутся люди, всерьез обсудят твою провинность, и если сочтут нужным — тут же обнажат, разложат на ска-
мье и выдерут. Тут же деловито обсудят, пороть ли розгами или толстой палкой-батогом, вымочить ли прутья в соленой воде, кто будет бить и сколько раз.
Виновный и не думает сопротивляться. Он примет участие в обсуждении этих важнейших вопросов, а потом покорно уляжется на лавке.
Обиды? Какие могут быть обиды на общину, на своих, почти семью?! Люди разойдутся с чувством выполненного долга, сделав важное общественное дело, а назавтра встретятся с тобой, сохраняя ту же меру уважения к тебе, какая была и до порки. А почему нет? Ты заработал — ты и получил и вовсе не стал от этого хуже.
Собственное достоинство? Вот его-то у людей этого общества и нет — по крайней мере, в нашем современном понимании.
В первобытных племенах все люди «духовно млады»: как те жители тихоокеанских островков. Их жизнерадостность, эмоциональность, беспечность так нравятся европейцам, что те готовы сами бежать на эти островки.
Но как беспомощны «большие дети» против сил природы — даже на берегах соплеменного океана! Беспомощны совершенно по-детски против тайфуна, акулы, ветров и течений, ядовитых моллюсков и миграций рыбьих стад.
Но особенно беспомощны они, если происходит что-то необычное, неожиданное... То, о чем не говорится в преданиях, чего не помнят «вторые отцы» — старики, вожди и жрецы. Вот у берегов острова появились корабли европейцев — и все буквально не знают, что им делать.
Психологический шок.
Так же и индейцы в Америке убегают при виде испанцев, которые спрыгивают с лошадей: единое существо раздвоилось!
И знаете, кому труднее всех? Как раз «отцам родным» — верхушке общества. Ведь все смотрят на них, ждут ответа: что делать?! А «отцы родные» и сами понятия не имеют, куда плыть, каких берегов держаться.
Отвратительное чувство беспомощности, помноженное на переживание своего «предательства»: все ждут, что ты скажешь, а тебе нечего сказать.
В обществах древности труднее, напряженнее всех жили цари, их придворные и жрецы — просто потому, что выше их никого нет... Волей-неволей, решение ни на кого не переложишь.
Впрочем, есть еще и такой способ: гадания, поиск примет, узнавание воли богов. С помощью таких методов царь, князь и жрец сами оказываются «духовно млады»: им указывают путь те, кто выше и сильнее их, — боги и духи, сама Судьба.
Так князь Игорь, герой «Слова о полку Игореве», при виде солнечного затмения гадает... А после гадания с ясным, довольным лицом исполняет предначертанное. Воля Высших сил проявлена, мой Отец Небесный все сказал — теперь мое дело исполнять.
Так жили люди тысячи лет, но за последние два с половиной тысячелетия патриархальному обществу нанесли три жестоких удара. Таких жестоких, что патриархальное общество их не выдержало.
Первый враг патриархальщины -гражданское общество
В VIII веке до Рождества Христова в Греции произошел великий переворот: родилось гражданское общество. Граждане собирались на площади, и решали — как им поступать, какие законы принимать и по каким правилам жить. Они вместе решали, избирать ли им царя и какого или жить под руководством избранных на народном собрании. Они принимали решения о войне и мире, принимали послов и устанавливали налоги.
Фраза «Бедная Россия! Все рабы: сверху донизу все рабы!» приписывается Чернышевскому. А сказал это другой человек, за две тысячи триста лет до Чернышевского: Эратосфен, живший в Александрии Египетской. Он сказал это по поводу Персии — мол, персы бывают очень хорошими, храбрыми, достойными людьми, но ведь они же рабы. Сверху донизу все рабы.
А вот граждане — никак не рабы!
Граждане управляли собой сами и поневоле «духовно вырастали». Они не вели себя, как детки в детском саду, и считали «большими детьми» тех, кто способен себя так вести.
Гражданами были римляне, в Средневековье — жители вольных городов, а потом и все большее число всего населения Европы.
В наше время почти все население Земли хотя бы формально является гражданами...
Как люди пользуются своими правами — второй вопрос.
Второй враг патриархального общества - христианство
С точки зрения христиан, у всех людей одинаковые души. И у раба, и у хозяина, и у ребенка, и у мудреца — их души ничем не различаются. Каждый человек — одновременно животное, «тварь» (то есть сотворенное Богом существо), и он же — проявление высшего, божественного начала. Божественное и животное вечно борются в человеке, и он сам принимает решение, куда двигаться — к высшему или к низшему, к дьяволу или к Богу. В мире вечно борются два начала, и человек сам принимает решение, на какой стороне вступать в бой. Избежать боя нельзя: любой поступок поддерживает одну из сил.
На человеке, получается, лежит личная, персональная ответственность за результат космической битвы Бога и дьявола.
Раньше до таких высот духовной жизни поднимались разве что отдельные мудрецы. Как правило — средних лет или пожилые мужчины, накопившие огромный опыт, ставшие личностями намного выше среднего уровня.
Мудрец телом продолжал жить с людьми и вынужден был выполнять требования общества, подчиняться «отцам родным». Духом же воспарял в идеальный мир, где на равных говорил с богами и героями, решал высшие проблемы — независимо от того, где находилось и что делало его тело.
Неудивительно, что так отделены от мира все духовные искания древности, Средневековья... Ведь только в идеальном мире мудрец был взрослым и принимал ответственные решения. Для него идеальный мир и был настоящим, более реальным миром, чем материальный. С христианством каждый человек хотя бы в чем-то сделался взрослым — принимая решения, жизненно важные для судеб мира, для решения вечной войны Добра и Зла.
