показались огромные, словно кинжалы, шипы. Они почти касались профессора. Вот-вот они пронзят его тело!

Втрое чудовище хищно лязгнуло окованными в металл жвалами.

Аркаше оставалось лишь наблюдать. Он в ужасе ждал, жаба ли наколет тело профессора на шипы, или кошмарное насекомое перекусит его надвое, просунув сквозь прутья свои страшные жвала. И он ничего не мог сделать!

Вдруг он вспомнил, что однажды, попав в закулисье цирка, видел, как дрессировщики обращались с хищниками.

— Хорошие… хорошие зверюшки, — от волнения у него пересохло во рту. Аркадий осторожно шагнул к клетке, надеясь, что сумеет вырвать профессора из лап зверей.

— Сам ты… зверюшка!

Внезапно раздавшийся хриплый голос заставил Аркашу подскочить на месте. 'Значит, все-таки, преступники!'

— Мы требуем свободу! — проскрежетал второй голос, сухой и трескучий.

— Отпустите его! — выкрикнул Аркаша.

Животные оказались разумными существами. Это в корне меняло ситуацию. Но вот в какую сторону?..

— Он освободится только вместе с нами, — жабообразный чуть встряхнул профессора.

Иван Никифорович вскрикнул, лицо его исказилось болью, а руки судорожно дернулись. Аркаша с ужасом увидел, как шипы вонзились в его спину.

— Все в порядке… — стиснув зубы, прошептал профессор, — не глубоко… так, чуть поцарапали…. ты иди, Аркашенька… иди, позови нашего капитана.

— Да… да… я сейчас…

Аркадий Петрович, пятясь, отступал к выходу. Он боялся отвести взгляд от клетки с преступниками. Боялся выпустить Ивана Никифоровича из виду, словно это могло удержать монстров от убийства. Усилием воли, Аркаша стряхнул оцепенение.

— Если с ним хоть что-то случится! — прокричал он. — Я… я лично убью вас!

Он бежал по коридору. Уже несколько раз встречались ниши, наподобие той, в которой находился лифт, но символы над ними казались другими. Аркаша не рисковал зайти туда, ведь случись что с ним — пропадет и профессор.

От волнения все двери и знаки смешались в кучу. Ему стало страшно, что бежит он совсем в другую сторону. От напряжения и бега он вспотел. На очередном повороте, ему начало казаться, что он бегает кругами. В отчаянии он остановился и попробовал отдышаться.

Дыхание вырывалось с хриплым свистом. В груди болело, но куда больнее была мысль об Иване Никифоровиче, которого пришлось бросить в лапах чудовищных убийц. Кто знает, за какие злодеяния они сидят в этой клетке?!

И самое страшное — они в космосе. Как можно освободить этих монстров? Отпустить их разгуливать по кораблю? Аркаша некстати вспомнил прочитанную недавно книгу о жестоком убийце, который прятался на океанском лайнере… Ситуация казалась тупиковой.

'Так, сейчас главное — упокоиться!' — он взял себя в руки, закрыл глаза и четко представил себе символ лифта. Потом огляделся. — 'Кажется, вот он'. Аркаше показалось, что он уже несколько раз пробегал мимо этого места, но не узнал его.

Он подбежал к двери, нажал святящийся квадратик и замер прислушиваясь.

Донесся чуть слышный яростный рев — бесновался кто-то из чудовищ. Аркаша сжал кулаки. Если бы он только мог — вернулся бы и задал этим инопланетным монстрам! Но сейчас он мог лишь заткнуть уши. Не слышать… не представлять того, что происходит в данный момент с профессором.

Бесшумно распахнулась дверь лифта.

— Ему больно, — Люм, который вновь, благодаря нейроошейнику, находился в теле талрака, с жалостью смотрел на пленника.

— Жить будет! — отрезал Рафхат, но шипы втянул. — Мы на войне. И здесь нет места жалости.

— Благодарю великодушно, — прошептал заложник, обмякнув в железной хватке. — Полагаю, раз уж мы остались втроем, нам следует познакомиться… Иван Никифорович Остальский.

— Люм, рядовой сопротивления округа Мурлюкаи Великой Ронгарской Топи, с планеты Тильдор, — проскрипел Люм. — То есть, сейчас я выгляжу как талрак, но это ведь не так важно. На самом деле я…

— Заткнись! — оборвал его Рафхат. — С тобой здесь вообще никто не разговаривает.

— Да ладно тебе. Уже и поговорить нельзя… — Люм обиженно отошел в строну.

— Приятно познакомиться… уважаемый Люм. Мне кажется, здесь произошло некоторое недоразумение… Ай! — в спину заложника опять кольнули шипы.

— Не пытайся нас заболтать! — Рафхат злился, этот мягкокожий вел себя как-то странно, и это сбивало с толку.

— Но я действительно рад. Вот послушайте, только послушайте, прошу вас! — затараторил заложник. — Еще вчера я сидел в своей квартире и знать ничего не знал ни о каких других планетах. И вот, сегодня, я разговариваю с вами!

— Ну и как? Весело тебе любоваться на инопланетных уродов!? — Рафхат вспомнил бой, когда он служил для увеселения толпы. И это было очень унизительно. Желание немедленно убить это слабое существо едва не затмило ему разум.

— Зачем вы так? Право слово… Вы весьма привлекательны на вид… да разве это важно, кто как выглядит? — заложник продолжал висеть в его хватке и беспечно трепаться. — Поймите, мне интересно с вами познакомиться, именно как с личностями.

— Вот видишь? — вернулся из дальнего угла Люм. — Вы, талраки, всегда слишком суровы. Война… война… нет бы просто радоваться жизни?!

— Талрак… так вы талрак? — оживился заложник.

— Ты слышал о талраках? — от удивления Рафхат чуть ослабил захват, но тут же спохватился и вцепился в заложника еще крепче.

— Нет, просто уважаемый Люм сказал, что сейчас он находится в теле талрака. Сначала я не понял, что он имеет в виду, но…

— Заткнитесь оба! — Рафхат в ярости закричал. Но вместо боевого клича талраков у него получились хриплые завывания болотной жабы. Он с отвращением содрогнулся и смолк.

Люм печально сидел в углу. Крик Рафхата болью отозвался в его душе. Вспоминания о бескрайних болотах родной Топи заполнили его. Таких влажных, уютных, знакомых… Он боялся никогда больше их не увидеть. Не окунуться в теплую, ароматную, такую приятную и скользкую жижу… Не нырнуть в самую гущу за сочным репинутом… Не насладиться рассветом, когда каждый болотный житель приветствует восходящую Руару, солнце Тильдора.

— Простите, я не хотел никого обидеть… — пробормотал заложник.

— Я не обиделся. А на Рафхата не обращай внимания. Талраки все такие — им бы все воевать, — Люм сел у решетки и печально уставился на заложника. Он чего-то ждал от этого слабого на вид существа, только и сам не мог понять, чего же именно.

— Скажи, а ронги все такие, как ты? — спросил Рафхат.

— Э-э-э… ну… обычно мне говорили, что я особенный, — засмущался Люм.

— Особенно глупый даже для ронга? Я так и думал!

— А ты умный? Ты подумал, что мы будем делать, когда нас отпустят?!

— А позвольте спросить, почему вы сидите в этой клетке? — вклинился в разговор заложник. — Вы не похожи на злодеев…

— Хватит! Хватит этой болтовни! — Рафхат сдержал крик только потому, что не хотел вновь услышать мерзкий вой, вырывавшийся из него.

— Давай отпустим его! Он, и тот, второй, они совсем не похожи на…

Люм смолк на полуслове, увидев, что открывается дверь. В проеме стояли двое.