Он никогда не считал себя моралистом. Он даже изредка жульничал, когда перекидывался в карты с приятелями, да лукавил, при случае, не задумываясь. Но здесь все было иначе.
Казалось, что честность и дружба вообще не знакомы жителям этой планеты. Нэйб выступал на их с профессором стороне и порой казался весьма умным и неплохим человеком. Но поступки, которые он совершал… это было ужасно.
— Да, Аркашенька… — грустно улыбнулся Иван Никифорович, — Нам придется изучить не только новые законы физики и природы, но совсем иные законы. Отношения между людьми — это тоже наука.
— Эти люди… Селф и Джетти… мы бросили их там… Может они уже мертвы, и в этом наша вина.
— Ты еще очень молод, и категоричен, — профессор по-отечески похлопал его по плечу. — Что-то подсказывает мне, что все не так уж плохо. Вот ты отправился с нашим спасителем, а я еще какое-то время наблюдал за ними. И знаешь… Джетти точно не хотел никуда с нами отправляться. А каждый человек имеет право выбора.
— Но Селф! Из-за нас ему угрожает смертельная опасность!
Аркадий Петрович разгорячился. Залитые кровью лица охранников еще стояли перед глазами, а воображение живо дорисовывало убитого Селфа. Он чувствовал свою вину, почти так же, как если бы сам убил его. Ведь он мог… мог попытаться отговорить Нэйба не вышвыривать беднягу прочь, после того, как тот раскодировал корабль.
Иван Никифорович развел руками.
— Сдается мне, что он был изрядно напуган и, возможно, несколько преувеличивал опасность. Вот как вы считаете? — чуть повысив голос, обратился он к Нэйбу, который совершал сложные манипуляции на пульте управления.
— Может, не стоит его сейчас отвлекать? — шепотом спросил Аркадий Петрович. Его вообще здорово пугало, что по звездным дорогам их поведет человек с такой беспечной манерой пилотирования.
Иван Никифорович кивнул.
— Селф всегда был трусом и засранцем. Да и Джетти этот… — откликнулся Нэйб. Он откинулся в кресле, повернулся к ним и, заложив руки за голову, изучающе осмотрел землян. — Вот вы смогли бы спокойно поворачиваться к ним спиной?
Аркаша покраснел. В словах Нэйба ему померещился скрытый намек. Появилось жгучее желание навсегда избавиться от воспоминаний об этом Джетти. Аркаше стало стыдно, он уже был почти рад, что Джетти и Селф остались на другой планете.
— Они могли выждать момент и запросто вышвырнуть нас в открытый космос, — Нэйб усмехнулся и вернулся к вводу курса. — Да и задница мне еще дорога.
С этим сложно было не согласиться. Во всех отношениях.
Спустя некоторое время, Нэйб закончил колдовать над панелью управления, снова откинулся в кресле и вытянул ноги. Иван Никифорович ждал этого момента и тут же накинулся на него с расспросами:
— Не могли бы вы, многоуважаемый, немного просветить нас… рассказать о вашей системе координат. А то, признаться, совершенно не имеем представления, где находимся. Знаете, это несколько удручает… хотя, должен сразу предупредить: астрономия не мой конек.
— Да нет ничего проще, — Нэйб принялся очень быстро вводить какие-то команды. — Надеюсь, здесь имеется 'Астрономия для дошколят'.
Аркадия Петровича возмутила эта шутка. Он шагнул было вперед, чтоб защитить профессора от подобных унизительных высказываний, но Иван Никифорович жестом остановил его.
— Вот! — радостно воскликнул Нэйб.
На мониторе появилось изображение звездного неба, по которому прыгали забавные разноцветные существа, похожие на Колобка, с ручками и ножками, и пели какую-то песенку про детей, конфеты и Вселенную.
— Вы изволите издеваться?! — не удержался Аркадий Петрович.
Нэйб покосился на него скорее насмешливо, чем обиженно.
— А что? В детстве мне очень нравились Хрюмлики.
— К-кто?..
— Ну, эти… — Нэйб указал на колобков. — Особенно Рюлик. Это розовый. Он такой жадный.
— Немедленно прекратите! — воскликнул, побагровев от такого оскорбления, Аркадий Петрович.
— Ну, ладно… ладно, сейчас промотаю, — Нэйб нажал кнопку и изображение сменилось трехмерной схемой. — Вот!
Иван Никифорович и Аркадий Петрович долго рассматривали схему. Иван Никифорович не раз принимался протирать очки, но оба так ничего и не поняли.
— Видите ли, любезнейший… не очень-то понятно… — начал совершенно обескураженный профессор.
— Я же вам говорил, Хрюмлики — гораздо интереснее, — Нэйб злорадно покосился на Аркашу. — Ну ладно, сейчас попробую объяснить…
Аркадий Петрович и Иван Никифорович вытянулись в струнку, как нерадивые студенты перед кафедрой строгого профессора.
— Эта сфера… — Нэйб лениво развалился в пилотском кресле, — … и есть наша Вселенная. Конечно, сферой она изображена чисто схематически. На самом деле, ее форма никому не известна, а по последним данным она еще и аморфна, так как находится в постоянном движении, видоизменяясь и взаимодействуя с другими Вселенными.
— А полосы? — робко поинтересовался Аркадий Петрович, за что чуть не получил подзатыльник от профессора, которому не хотелось перебивать Нэйба.
— Полосы — это так называемые витки. Можно сказать, скопления галактик. Приблизительно по полмиллиарда в каждом.
Профессор поперхнулся и Нэйб протянул ему фляжку, что крепилась к пилотскому креслу.
— На данный момент, — продолжил Нэйб, — считается, что витков тринадцать. Но может оказаться, что их и больше. Кажется, что четкой границы между витками нет, но все же она имеется. Галактики разных витков слегка различаются между собой некоторыми свойствами…
— И неужели люди уже побывали везде?.. Во всех этих витках? — вновь не удержался Аркадий Петрович.
— Люди… — Нэйб усмехнулся. — На сколько я знаю, вы — первые люди, которые покинули пределы Земли…
— А как же… а кто же тогда вы?! — на лбу Аркадия Петровича выступила испарина.
Иван Никифорович вновь судорожно протирал очки.
— Я — виллирианец, — гордо заявил Нэйб, — как и наш император!.. Хотя… вам это мало о чем говорит.
— Но позвольте, — начал было Аркадий.
— Нет уж! — оборвал его Нэйб. — Давайте-ка я вам про Вселенную дорасскажу, чтоб вы больше не доставали меня расспросами.
Нэйб достал коробочку с хаашем. Весь этот цирк немного раздражал, он чувствовал, что уроки астрологии для дошколят — не его призвание, но эти люди были ему нужны и надо было завоевывать их доверие и симпатии.
— Скажите, а далеко ли наша Земля отсюда? И от этой планеты, на которую мы направляемся… мы хоть в пределах одного витка? — профессор увлеченно рассматривал схему, сказанное Нэйбом он осмыслил, хоть вся эта информация и упорно отказывалась складываться воедино у него в голове.
— В масштабах этой схемы — мы рядом. В одной точке, практически, — усмехнулся Нэйб. — Но об этом потом. Так вот… витки-витки-витки… их тринадцать. Это я уже говорил, кажется?..
— Да, — робко ответил Аркадий.
Нэйб жестом попросил не перебивать. Было видно, что под воздействием голубого порошка, мысли его и без этого путаются. Он недоуменно посмотрел на потолок, затем на пол, а потом продолжил:
