вашим вонючим притоном?!

— Потому, что ты псих и опять обдолбался хааша.

— Нет! — Нэйб дважды наотмашь ударил толстяка дубинкой. — Потому, что этот грохот сводит меня с ума! Где вы взяли того придурка, что играет у вас? Его надо запереть в звуконепроницаемой комнате и дать яд… Или хааш.

Затем, как ни странно, он подал руку лежащему. Помог ему подняться и обнял за плечи, словно старого друга.

— Идем, мне надо выпить. Выпить и заткнуть уши, пока я не сошел с ума.

— Когда-нибудь доктор Кха Грат скормит тебя крысам, — проворчал Барул, и они скрылись в черном провале двери, так и не обратив внимания на Аркадия Петровича и Ивана Никифоровича.

Аркадий поплотнее запахнул халат и стряхнул с тапочек наприлипавший к ним мусор. Затем, на всякий случай, посмотрел вверх. Небеса пока не собирались посылать им новое испытание. Тогда он решительно шагнул к двери, пока судьба не передумала. Сзади слышалось легкое шарканье Ивана Никифоровича. От повозки неприятно пахло чем-то едким и удушающим. Они постарались проскользнуть мимо, задержав дыхание.

Внутри все оказалось почти так, как Аркадий Петрович себе и представлял. Визжащая музыка, с безбожно фальшивыми нотами, духота и множество народа. В нереальном свете цветных вспышек лица некоторых казались нечеловеческими, хотя Аркадий и понимал, или, во всяком случае, надеялся, что это лишь игра света или его, уставшего от сегодняшних потрясений, разума. Он не особенно желал всматриваться в детали.

Разумно было бы уйти отсюда. Уж больно это место не походило на клуб, где собираются путешественники во времени, или хотя бы те, кто имеет представление об этом процессе. Собственно, Аркаша уже был готов потянуть профессора наружу, тем более что тот застыл с вытаращенными глазами, глядя на людей. Но что-то удерживало его. Ведь идти им было некуда. А с этим местом его немного роднили знакомые звуки Вагнера, пусть и так искаженного.

— Вы видите это?! — профессор не смотрел на Аркашу, он в оцепенении уставился на одного из посетителей.

Аркадий Петрович и сам уже выделил его среди прочих. Ростом метра два, он был худ, словно дистрофичный ребенок. Кожа на лысом черепе сильно отливала зеленым, и когда он подходил к стойке бара, его ноги сгибались в трех суставах.

— Иван Никифорович… э… признаться, я вижу это… но предпочитаю думать, что этого нет… или я вижу не то, что есть…

— Глупости! Раз мы оба видим его, это может означать лишь одно — мы не одиноки в этой Вселенной. Теории о множественности населенных миров — верны. Перед нами человек с иной планеты!

— Или из преисподней… он здорово похож на черта… — у Аркадия Петровича сильно разболелась голова. Пожалуй, сейчас он был бы рад оказаться мертвым.

— Подумать только… ино… инопланетянин! Мы должны поговорить с ним!

Профессор со всех ног бросился к зеленокожему чудовищу, как будто боялся, что тот внезапно исчезнет, превратится в дым и растворится. Аркадий бросился за ним, но не успел и двух шагов сделать, как с размаху налетел на кого-то.

— Простите. Право, я виноват, но тут такая суматоха… — бормотал Аркадий Петрович, пытаясь протиснуться дальше.

— А ну постой!

Кто-то весьма невежливо ухватил его за плечо, разворачивая в обратную сторону. Аркаша рванулся, но в результате, рукава его халата сползли, лишив руки изрядной доли подвижности.

— Поверьте, любезнейший, мне очень жаль… — повторил Аркадий Петрович и осмелился поднять глаза на державшего его.

Он очень боялся увидеть кого-то с кожей неестесвеннейшего цвета или кого-нибудь, вроде того отброса, что испачкал обильным изрыганием его тапочки.

Против ожиданий, этот человек показался ему довольно приятным. Возможно, это впечатление создавалось контрастом с теми, кого он видел на улице и большинством окружавших его сейчас. Если не считать изрядного роста (впрочем, Аркадий Петрович и сам был не мелкого десятка), и руки, по-прежнему вцепившейся ему в плечо, человек казался весьма дружелюбным, столь притягательно он улыбался. Да и во взгляде, пристально уставленном на Аркашу, враждебности не наблюдалось.

Костюм его, хоть и выглядел весьма эксцентрично, был чист и аккуратен, в отличие от перепачканной одежды большинства посетителей этого заведения. Яркие, поблескивающие голубыми искорками штаны, казались несколько маловатыми, и ноги, довольно тощие, с угловато торчащими коленями, вырисовывались во всей красе. А рубашка и вовсе представлялась второй кожей, лишь рукава на концах расширялись.

— Новенький? — спросил этот странный человек.

— Да… мы с моим другом только что прибыли… он отошел… не могли бы вы отпустить меня? Мне не хотелось бы потеряться здесь…

— Считай, ты уже нашелся. Я — Джетти, — тут он чуть нахмурился. — А кто твой друг?

— Профессор Остальский, хотя вам это имя вряд ли что скажет, — Аркадий обернулся и нашел взглядом Ивана Никифоровича, тот, как ни в чем не бывало, беседовал с зеленокожим бесом.

— Этот старикашка… да на кой он тебе сдался?

— Ну… — Аркаша немного опешил.

Он никак не мог взять в толк, отчего этого человека волнуют подобные вопросы. На всякий случай, Аркадий Петрович решил обойтись общими фразами, тем более что плечо под тяжелой рукой уже начало затекать.

— Нас многое связывает!

— С этим заплесневевшим пнем? Неужели у него еще стоит?

— Что… стоит?

— Да ладно, черт с ним, со стариком! — рука Джетти незаметно переместилась, и теперь он крепко обнимал Аркашу за плечи. — Пойдем, выпьем!

— А… а как же профессор?

— Да кому твой пыльный обрубок нужен? Знаешь, дорогуша, у тебя классный прикид! Очень необычно, а меня возбуждает все необычное.

— А вы, наверно, тоже — путешественник?.. Знаете, это перемещение в пространстве-времени нас тоже весьма возбудило, взбудоражило наше сознание! — Аркадий решил, что, наконец, повстречал такого же путешественника, как и они, и решил поддержать разговор, дабы разузнать побольше об этом ужасном мире.

— О, да! Я тоже часто путешествую. Порой бываю здесь, в 'Скользком логове', но чаще — захожу в 'Голубую лагуну'. А вас со старичком вижу впервые, это уж точно, — Джетти подмигнул Аркаше, да так задорно похлопал длиннющими ресницами, что стало видно — путешествия и научные открытия не оставляют его в покое ни на мгновение.

— Позвольте, я позову профессора, нам так о многом надо с вами поговорить…

— Не горячись, милый, я не любитель втроем. Думаю, лишь в тебе найду я родственную душу, — засмущался Джетти, усаживая Аркадия Петровича за столик. — Может, скажешь, наконец, свое имя.

— Простите… Аркадий Петрович Дубинин! — Аркадий вскочил и слегка поклонился.

Странное недоумение появилось на лице Джетти:

— Это так длинно и грубо… А можно как-нибудь покороче?..

— Можно просто, Аркадий.

— Нет… нет, опять не то… неужели твой друг так тебя и называет?

Аркадий не хотел вот так сразу начинать панибратствовать с первым встречным, но чтоб выведать побольше про путешествия, готов был пойти на все. 'Раз человек такой застенчивый, что и вести беседу втроем стесняется — возможно, более дружеская атмосфера действительно имеет для него огромное значение'.

— Профессор называет меня Аркаша.