Чарли уловил последнюю фразу своих друзей, кивнул головой и, наконец, встал из-за стола. В Париж он приехал сегодня утром, рейс был с промежуточной посадкой, полет длился около тридцати часов, и он чувствовал легкую головную боль.
Проходя мимо столика, за которым сидела шатенка с платком Hermes на плечах, Чарли успел разглядеть ее серо-голубые глаза, четко очерченный рот и небольшой нос. По европейским стандартам – красивая женщина. По китайским – так себе. Троица тоже встала из-за стола, женщина взяла в одну руку сумку, в другую – короткий черный плащ.
– Дружище Ли, – Карел, товарищ Чарли, шутливо ткнул его в плечо кулаком, – где витают твои мысли, а? Пойдем, скоро шесть, не хотелось бы опаздывать на общее собрание.
От Риволи по переулку они дошли до каменного дома, построенного в начале восемнадцатого века. Здесь располагалась штаб-квартира миссии. Именно здесь формировалась группа волонтеров, отправляющихся в небольшую западную провинцию Китая – Лойбань. Несколько городов сильно пострадали от землетрясения, и население было эвакуировано в единственный не затронутый стихией город Иньян.
Иньян – древний город, годы и культурная революция пощадили его. За крепостными стенами города развернулся палаточный городок, где временно проживали несколько тысяч пострадавших от землетрясения. В каждой палатке размещались по три-четыре семьи. Всем требовались еда, питье, одежда, медицинская и психологическая помощь. Дети должны были ходить в школу, больные лечиться, дома строиться – короче, жизнь должна была идти своим чередом. Власти обещали, что за три месяца пострадавшие города и села будут восстановлены. Будет жилье, свет, больница и школа. А пока ждали помощи.
В небольшом, но хорошо освещенном зале уже собрались люди. Слышалась разноязыкая речь, смех, кто-то перекрикивал шум, разговаривая по мобильному телефону. Здесь были врачи, учителя, воспитатели, психологи – все из группы волонтеров. Чарли присмотрелся внимательнее – сомнений быть не могло – та самая женщина с золотистым платком на плечах, замеченная ранее, тоже была здесь. Она пожимала руки, смеялась, что-то говорила, в общем, чувствовала себя своей в этой пестрой компании. Эта женщина выделялась даже в кругу симпатичных европеек и китаянок. То ли ее природный магнетизм, то ли ореол золотого платка сыграли свою роль, но у Чарли сложилось впечатление, что, кроме нее, в зале никого больше нет. Женщина почувствовала его взгляд и обернулась. Их глаза встретились. Она улыбнулась и… направилась прямо к нему.
– Меня зовут Анна, я из Москвы, – представилась она первой, показывая на свой бейдж, приколотый у правого плеча. – А вы, – она сощурила глаза, пытаясь прочитать надпись на его бейдже, – Чарли Синг Лун. Вы из Гонконга?
– Верно, – он пожал протянутую руку. – Я из Гонконга.
– Надеюсь, близкое знакомство нам еще предстоит. – Она снова улыбнулась. Ее английский был правильным, беглым, но в произношении чувствовалась славянская мягкость.
– А вы говорите по-китайски? – Чарли задал первый, пришедший в голову вопрос. Он отчего-то растерялся.
– Немного, – Анна пожала плечами, – самый необходимый минимум. Но я же буду…
Договорить она не успела, ожил микрофон, шум в зале стих, и в тишине раздался голос:
– Дамы и господа, дорогие друзья! Я приветствую всех собравшихся здесь волонтеров, откликнувшихся на трагедию в китайской провинции Лойбань.
Голос принадлежал коренастому седому человеку в очках-половинках.
– Меня зовут Луи Пелетье или доктор Пелетье, как вам угодно. – И слегка поклонился.
Раздались нестройные аплодисменты.
– Я вижу здесь много знакомых лиц, – в его английском явственно звучал французский акцент. – Как вы уже знаете, мы отправляемся завтра в Пекин, оттуда чартерными самолетами нашу группу и наш груз перебросят в Иньян. Местное население нуждается в помощи, и мы, как сможем, окажем ее. Среди нас есть медики, учителя, психологи, экологи, даже архитекторы. Вот список. – Он взмахнул, как платком, листком бумаги. – Здесь учтены ваши возможности и пожелания. Вы найдете расписание ваших занятий. Общее собрание будем проводить в здании столовой каждый третий вечер. Жить придется частично в помещении общежития местного завода – это новое здание… – Он повернулся и скорчил гримасу группе молодых людей, которые закатили глаза при слове «общежитие». – Это новое, только что построенное здание, с канализацией, новой мебелью, – с нажимом повторил он. – Другая же часть будет жить в местной гостинице. Гостиница, к сожалению, была построена очень давно – в восемнадцатом веке.
Раздались смешки.
– Но мы видели видео – вполне приличные помещения для того, чтобы полноценно выспаться, гостиница практически полностью была перестроена в начале девяностых годов прошлого века. А больше в номерах вам и делать нечего! Как я упоминал, при заводе есть столовая, где мы будем питаться. Кто не умеет есть палочками, пусть не волнуется, мы это предусмотрели и везем с собой одноразовые столовые приборы.
Раздались аплодисменты, смех и крики: «Вау!»
Переждав всплеск веселья, Пелетье продолжил:
– Итак, нам предстоит непростая миссия в Иньяне продолжительностью три месяца. Китайское правительство благодарит нас и прочих волонтеров из других организаций за бескорыстное стремление оказать помощь.
Чарли не в первый раз слушал о бедствии, но от слов, произнесенных доктором Пелетье, по спине пробежал холодок. В отличие от многих собравшихся здесь он представлял, какой огромный объем работы предстоит тем, кто восстанавливает разрушенные города, и тем, кто спешит на помощь людям. Их ждут тысячи испуганных, может, даже озлобленных людей.
Они лишились дома и всего самого дорогого, что может храниться в доме. Люди в одночасье стали нищими, пострадавшим не хватает воды и пищи. Так как большинство молодежи работает в крупных городах, среди раненых много одиноких стариков.
«Попытаться помочь такому огромному числу людей маленькой группе волонтеров не под силу, это надо осознавать. Вот что будет делать эта Анна в платке от Hermes, – вдруг с неприязнью подумал он, – если даже говорит по-китайски она едва-едва? Но раз они уже здесь, а доктор Пелетье возглавит миссию, они сделают все возможное, чтобы помощь была оказана». Чарли был наслышан о настоящих подвигах этого странноватого француза.
Тем временем «странноватый француз» закончил говорить, раздались аплодисменты, потом последовали вопросы. Чарли задумался вновь. Итак, как же это все началось, что он, вполне успешный китаец, уроженец Гонконга, стоит здесь, в центре Парижа, собираясь с многоязычной пестрой компанией в пострадавшую провинцию материкового Китая, вместо того чтобы сидеть на террасе собственного дома и, потягивая пиво, следить за сводками с биржи…
Ему тридцать восемь лет. Он женат, детей нет. В семье росла дочь от первого брака жены Шаошуй или, как все ее звали, Эми. Хотя семьи уже давно как таковой не существовало. Видимость, пустая оболочка – как дом, изъеденный термитами изнутри. Семья собиралась в полном составе только на традиционные семейные праздники, когда требовался сбор всего клана. Его жена работала риелтором, неплохо зарабатывала. Сам Чарли мог считать себя везунчиком. За все он благодарил свой счастливый джосс – некую божественную силу, которая осыпает человека благодатью или, наоборот, ставит палки в колеса. Вот в любви не везло, это факт.
Жизнь была стабильной, бизнес процветал, но чего-то не хватало. Словно берешь стакан со свежей родниковой водой, а она оказывается кипяченой, безвкусной. Когда в 2008 году в китайской провинции Сычуань произошло сильное землетрясение, Чарли случайно увидел в газете объявление, набранное не самым крупным шрифтом: «Требуются добровольцы, чтобы оказать помощь пострадавшим». Недолго думая, он позвонил по телефону, указанному в газете, и через три дня в составе группы строителей уже был в Сычуане. Там он впервые понял, что такое настоящее горе и настоящая благодарность.
Это заставило его задуматься, переоценить незыблемые до сих пор ценности. Горе и радость не знают границ – это он отлично понял. Работа волонтером стала потребностью. Он с удивлением обнаружил, что только в Гонконге насчитывается более тысячи разных организаций добровольных помощников. Волонтеры не получают денег. Но их награда не поддается исчислению в денежных единицах. Чарли понял, что нашел
