— Его можно подлечить и продать, деньги нам еще понадобятся, — сказал Раф. Испытывает ли этот малыш какие-то чувства? Ненависть? Любовь? Страх?
— Как раба? — спросил Виктор с издевкой.
— Ну да. Рабы в Диком мире дорогие. — Вопрос его нисколько не уязвил. — Тысячу патронов можно запросить. Парень на вид крепкий. А рана у него легкая. Царапина, а не рана.
— Хорошо. Свяжи подонка. Пусть в Картофельной деревне решают, что с ним делать.
Виктор опустил автомат и отвернулся. Его душила злость. Злился он на себя: во-первых, за то, что не смог пристрелить мара. Во-вторых, ему было стыдно, что хотел это сделать.
Пленного они все же отодрали от дерева. Возились довольно долго, а если учесть, что дерево росло на границе мортала, то каждый потерял как минимум неделю жизни. Однако справились. Втроем (тяжелый этот человек был неимоверно) дотащили спасенного до вездехода, надели манжету с физраствором на руку, закутали изувеченное тело в одеяло. Виктор вколол раненому морфий. Палки из носа и уха вытаскивать не стал — это была работа для хирурга.
— И что теперь? Повезем раненого в крепость? — спросил Виктор.
— Вы его мошонку в-в-видели? — дрожащим голосом спросил Димаш. — Ну почему они такие звери, а?
— До картофельников близко, — сказал Раф. На него художества маров, казалось, не произвели впечатления. Малыш, как всегда,
— У них что там, больница в деревне? — удивился Каланжо.
— Врач имеется. Дипломированный. Картошку со всеми растит и лечит больных в округе. Заодно предупредим, что мары близко, поинтересуемся, почему картофельники патрулей на дорогах не выставили и у крепости охрану, как всегда по осени, не запросили. Заодно картошку прикупим. Если парню станет совсем худо, увезем в крепость. Войцех у нас чудеса творит.
«Мне
— Почему деревенские дороги не охраняют? — поинтересовался Виктор. — Или у них оружия нет?
— Есть у них все. Только картофельники пока еще маров не ждут. Знаешь, куда мародеры первым делом кидаются, когда врата закрывают?
Виктор, разумеется, знал, но ответил:
— Нет.
— Ха! Мары еще до отхода «синих» и «красных» вокруг командирских пунктов караулят. Ждут, когда командование уйдет. Вот тогда они на добычу бросаются. Потому как там всегда есть чем поживиться. А по деревням они после Нового года пойдут.
Раф не обманул: в Картофельную деревню они прибыли ровно через пятнадцать минут. Поселение было обнесено не частоколом, а каменной стеной, с колючей проволокой по верху и караульными вышками по углам. Борота, правда, висели деревянные, лишь обитые стальными полосами. Сейчас они были распахнуты: огромная фура пыхтела, заезжая внутрь, — завозили лес.
— Вы куда? — заступил им дорогу белобрысый круглолицый парень с винтовкой. Но тут же подался назад. — Рады видеть вас, ваша светлость!
«Светлость? — удивился Ланьер. — Ах да, вездеход герцога! И потом — сходство. Все, как рассчитал Бурлаков. Он меня наверняка отправил в эту экспедицию, чтобы убедить деревенских: герцог никуда не уходил, все в порядке, друзья!»
— Мы за картошкой, — высунулся малыш Раф из вездехода. — Ну и еще одно дело. Мы покалеченного парня в лесу нашли. У маров отбили. Может, ваш? Здоровый такой.
— Рыжий? — тут же выпалил охранник.
— Может, и рыжий. А может, просто волосы в крови.
Охранник только заглянул в вездеход, увидел лицо раненого да могучее плечо, что высовывалось из одеяла, отскочил как ошпаренный. Кинулся к лесовозу.
— Кешка, наддай! — заорал он. — Ланса привезли! Скорее! Машине въехать надо. Ланса у маров отбили!
Но лесовоз, как назло, буксовал. И охранник, протиснувшись мимо машины, понесся куда-то.
— Они к нам не привяжутся? — спросил Димаш. — Скажут: мы этого беднягу покалечили. Кто знает, что этим деревенским в головы придет?
— Не привяжутся. Они меня знают, я бывал здесь не раз! — заявил Раф. Вокруг алого ротика искушенного ангелочка проступили глубокие складки. Виктору он показался измученным до полусмерти и старым.
— Пусть только посмеют! — Виктор гордо расправил плечи. — Не забывайте, что с вами приехал герцог собственной персоной. Запомнили, ребята. Герцог! Его светлость.
— Все помним, — спешно подтвердил Димаш, хотя было ясно по его обескураженной физиономии, что про уговор он наверняка забыл.
Лесовоз, наконец, рыкнул, газанул и заехал внутрь. За ним тут же последовал вездеход, аккуратно, будто на цыпочках, миновал выбитую грузовиками ямину у ворот и по главной (и единственной) улице прямиком вкатился на деревенскую площадь. В центре площади стояла огромная ель — в деревне готовились к Рождеству и Новому году. Немаленькая оказалась деревня — домов сорок, а то и больше. Хорошие дома, двухэтажные, со ставнями на окнах, с верандами; вокруг домов сараи, конюшни, коровники.
Народ уже высыпал наружу. Раф первым выскочил из машины — прежде Ланьера. Навстречу прибывшим выступил невысокий крепко сбитый мужик лет пятидесяти с лысым черепом и коротко остриженной рыжеватой бородой — сразу видно, что староста. За ним шагал давешний охранник.
— Добрый день, ваша светлость! Завсегда рады вас видеть! — поклонился староста. Низко поклонился. Но без подобострастия. Похоже, вездеход герцога и сходство Виктора с отцом старосту обманули. — За картошкой приехали?
— За ней самой, — тут же встрял в разговор Раф. — Хороший нынче урожай?
— Недурен. Дай-ка, гляну, вправду ли вы нашего Ланса нашли.
Подошел к вездеходу ближе, глянул, вздохнул, поскреб пятерней бороду.
— Ланса в дом несите, — приказал охраннику. — Пускай Кощей поглядит, что и как. Где вы его отыскали? — повернулся он к Виктору.
— Возле треснувшей скалы, — отвечал вместо Виктора Раф. — Его мары взяли в плен. Их было семеро. Мы их положили.
«Ну надо же, положил он! Вот бахвал», — усмехнулся про себя Виктор и даже дернул ртом, не в силах подавить усмешку.
— Всех насмерть? Да вы голову ему придерживайте! Голову! — закричал староста на неумелых носильщиков, что доставали из фургона раненого. — Эх, как они его. Всех говорю, насмерть?
— Нет, один живой, легко ранен. В кузове лежит, в мешке, связанный, — сказал Виктор. — Вам привезли в подарок. Вы решайте, что с ним делать.
— Достань-ка его, Вальдек, — велел староста тому парию, что охранял прежде ворота.
Тот бросился исполнять. С помощью Димаша извлекли пленника из кузова.
— Это же наш Кузька! — ахнул Вальдек. — Он летом сказал, что за ворота уйдет. Серебряных безделушек натырил и удрал. Вот с-сука...
— В карцер его! — приказал староста. — Запереть, не выпускать, охрану поставить! Там еще наши были?
— Нет. Только мары.
— Откуда вам знать, наши они или пришлые?! Сам съезжу, погляжу. Накормите их, — бросил староста кому-то через плечо. — Вернусь — поговорим о цене на картошку. А ты, Адрюс, — приказал он юноше лет восемнадцати, — живо на коня да скачи в Грибное. Скажи: мары объявились, надо дозор ставить. Да напомни, что они нам трех коров задолжали. Не отдадут, картошку придержим. У нас хранилища бездонные в безвременной зоне. Картошка может три года лежать, и все будет — как вчера выкопанная. Они про это каженный год забывают, напоминать по пять раз надо. Так и скажи: не будет коров — картошки не
