— Ну, вы довольны? — Алена направилась к выходу.
— Куда вы? — Поль заступил ей дорогу. Только что он стоял у окна. И вдруг очутился у двери, закрывая выход.
— Вы что, меня не выпускаете? — Алена рассмеялась.
— Угадали. Никто не поручится, что вы не попробуете сбежать, my angel. Или вздумаете позвонить виндексам. Я вас пугаю. Так? Не вздумайте отрицать: я отлично чувствую ваш страх — у меня эмпатия виндекса. Извините, my angel. Должно быть, я показался вам наглецом. Не сердитесь: за пятьдесят лет можно отвыкнуть разговаривать с женщинами.
— Вы не видели женщин пятьдесят лет? — изумилась Алена.
— Ну, не совсем так. — Поль смутился. — Женщины были рядом со мной. Но такие же, как я, — дикарки. Прошу вас, завтра утром в «Дельта-ньюз» вы должны быть со мной. Не бойтесь, ложитесь наверху в спальне. Я буду спать на диване в библиотеке.
— Вам незачем держать меня здесь. Даю вам слово, я не убегу.
— Я не верю словам. Тем более словам очаровательной женщины, которой надо меня обмануть.
— Послушайте, Поль...
— Нет, нет, никаких споров. Я отвык спорить. Обычно мне подчиняются безропотно. Вам надо выполнить мою маленькую просьбу. Идите наверх и ложитесь спать, можете запереться изнутри, если это вас успокоит. Но не думайте бежать. Не удастся.
— Как вы смеете мне угрожать?!
— Я не угрожаю, я прошу — по-дружески.
Ситуация казалась ей идиотской.
— Я буду сопротивляться. Что тогда? Вы примените силу?
— Придется.
Она рванулась к двери. Он обнял ее, прижал руки к телу, казалось, без всяких усилий, но Алена даже дернуться не могла. Разве что кончиками пальцев удавалось пошевелить. Щека Поля прижималась к ее щеке. Она ощутила волнение. Еще более сильное, чем в первый раз.
Что за черт?!
— Пусти!
— Глупо. Очень глупо, Я не привык повторять дважды.
Ланьер продолжал ее удерживать одной рукой, пальцами второй провел по шее, по подбородку, губам, Алена ощутила одновременно и возбуждение, и злость. Попыталась укусить его за руку. Поль отдернул пальцы.
— Маленькая дикая кошка! — Он поцеловал ее в губы — быстро, повелительно и жадно — потом отпустил и слегка оттолкнул.
— Послушайте... вы ведете... себя совершенно по-хамски... да, да, по-хамски... — Алена чуть не плакала от растерянности и неловкости и при этом злилась. На него и на себя. — Почему я должна идти спать? Вы могли бы предложить мне поужинать... А потом...
— Потом? Что же потом, my angel? — Ланьер прищурился. Вопрос прозвучал издевательски. Ещё более издевательским был его взгляд. Выходило, она сама напрашивалась к нему в постель.
— Я хочу послушать, как вы живете за вратами, — спешно заявила Алена.
— Ужин могу предложить более чем скромный. Белковая колбаса и хлеб. А беседу нашу придется пока отложить. Мне нужно еще записать диск для Гремучки. Можете взять бутерброды с собой наверх. Вы любите есть в постели? Я обожаю. Особенно зимой, когда ледяной ветер пытается сорвать ставни с окон, одно удовольствие лежать под медвежьей шкурой и обгладывать кусок обжаренной на вертеле оленины.
— Вы нарисовали ужасную картину.
— Вы забыли, что я — дикарь.
Алена заперлась в спальне. Лежала, прислушивалась к тому, что происходит внизу. Кажется, тихо. Она закрыла глаза. Дом Виктора. Спальня Виктора. Даже запах все тот же. Только очень холодно. Она дрожала, никак не могла согреться и заснуть. Проваливалась на минуту-другую в сон и тут же просыпалась. Время остановилось. Даже не ползло — стояло. Часы не шли. Напрасно Алена смотрела на световой циферблат — стрелки не двигались. Два часа пять минут. Она на цыпочках подошла к двери, приоткрыла. В доме — мертвая тишина. Алена долго стояла, ощущая, как босые ноги леденеют на холодном полу. Потом вернулась в комнату, но дверь не заперла. Прежде чем лечь, посмотрела на часы. Стрелки по-прежнему показывали два часа пять минут. Алена юркнула под одеяло, накрылась с головой и почти сразу услышала, как дверь отворяется. Сердце отчаянно забилось.
— Виктор! — крикнула, зная, что Виктора здесь не может быть. Только тот, другой. Поль...
Поль... Его губы приникли к ее губам. Ее пальцы скользили по его лицу. Лоб... нос... щеки. Совершенно гладкие, чисто выбритые, ни намека на бороду. И все же она знала, что это Поль. Виктор никогда не обращался с ней так грубо. Одним словом — дикарь. Она испытала оргазм, как только он коснулся ее, еще не овладев...
— Просыпайся. Алена! Пора вставать. Нас ждут мерзкие люди и мерзейшие дела.
Она открыла глаза. Часы показывали шесть утра. В кровати она одна. К тому же одета, вернее, полуодета — в майке, трусиках и в колготках, хотя точно помнила, как ночью разгуливала по ледяному полу босиком. Что же это было? Всего лишь сон?
— Вставай, соня! — Поль постучал. — Может быть, откроешь наконец задвижку?
