остаться, чтобы... Для чего остаться, она пока не знала. Поговорить с ним? О чем? Убедить? В чем? Если Виктор не хочет ее видеть, чего может требовать она?

Ничего. Но и убежать сломя голову Алена тоже не может, она должна ему помочь.

Она вдруг вспомнила, что они разговаривали о библиотеке Хомушкина и что Виктор обещал показать ей эту библиотеку, когда приведет ее в порядок. Именно в этой библиотеке Виктор нашел старую бумажную книгу Хомушкина об открытии врат и дал почитать своей любе.

Алена отправилась на поиски библиотеки. Вскоре нашла. Большая комната с письменным столом в углу. Старый комп с монитором, шкафы с застекленными дверцами. На полках книги, настоящие бумажные книги. Она принялась разглядывать корешки. Их не так уж и много, этих старых книг. Они такие неаккуратные, выпадающие из переплетов, покореженные временем. Кто-то недавно снял с полки книгу: в ряду остался черный провал.

Стекло захрустело под каблуком. Разбитая ваза. Верно, она стояла на верхней полке, ее скинули на пол. Никакого уважения к неведомому писателю Хомушкину. В библиотеке, как и в спальне, жалюзи были опущены. Да еще шторы плотно задернуты. Снаружи ничего не разглядеть. Алена снова повернулась к компу. Похоже, антикварным компьютером недавно пользовались: с монитора стерта пыль, принтер открыт, «пилот» включен. В принципе, даже такое старье можно подключить к сети. На полу рассыпаны листы настоящей бумаги.

Алена подняла верхний.

«Мировое правительство. Создание контакта» — гласила заглавная строка.

Больше на листе ничего не было.

Она уже потянулась нажать кнопку и включить компьютер, но тут кто-то схватил ее за руку. Чужая ладонь зажала рот, не давая крикнуть.

— Молчите! — раздался над ухом жаркий шепот.

Она замычала, попыталась вырваться — не получилось. Тот, кто ее держал, был куда сильнее.

— Обещайте, что не будете кричать, я вас отпущу, — пообещал голос.

Алена мыкнула в ответ: никак иначе дать обещание не получалось. Да и зачем кричать? Тронуть кнопочку на комбраслете — мигом явятся виндексы. Человек разжал руки. Она обернулась, потянулась нажать «тревожную кнопку». И обмерла. Перед ней стоял Виктор. Сильно изменившийся, загорелый, с бородкой клинышком, делавшей его похожим на мушкетера.

— Я все ждал, когда вы придете. Даже надоело. Ну, наконец-то! — Он осуждающе качнул головой. — Сядьте.

Она поняла, наконец, что это не Виктор. Голос другой. И ростом чуть ниже. Черты лица схожие, но всё же другие, над левой бровью шрам, и двигался он совсем иначе — уверенно и одновременно — мягко, крадучись. Она в первый миг списала все изменения на это проклятое лето.

— Вы — Алена, невеста Виктора... Так? Я видел вашу голограмму над кроватью в спальне. — Голос низкий. Выговор непривычный: как будто правильный, но все равно чужой. Грассирующее «р», иные ударения... произносил не «Виктор», а «Виктор», ей даже показалось, что это диалект одной из групп «изоляционистов». Они нарочно создают особые наречия, заставляя язык метаморфировать; коверкают слова, выдумывают новые, подчеркивают родство крошечной группы и свою отделенность от мира прочих.

Кто этот человек? Артем? Она знала, что у Виктора есть младший брат Артем и разница между ними чуть больше года. Артем Лисов, виндекс. Выходит Лисов приехал и почему-то тайно поселился в доме Виктора.

Она опустилась на стул — тот, что стоял подле письменного стола. Старинный, обитый кожезаменителем. Когда-то Хомушкин сиживал на этом стуле, сочиняя. Стул шатался. Артем закрыл дверь на задвижку, запахнул пыльные шторы. Шторы на двери. Зачем шторы на двери? Чтобы гасить звук? О чем она думает... о какой-то ерунде... Шторы... Хомушкин... сломанный стул... Артем двигался мягко. Скользил. Крался. Он наверняка очень силен, несмотря на свое отнюдь не атлетическое сложение.

Артем уселся в кресло напротив Алены. Одет он был странно: старые серые брюки и поношенная рубашка из толстой фланели. Где он это взял? В шкафу у Ланьера? Вряд ли Виктор мог купить что-то подобное. Или рубашка осталась от Хомушкина? И моль не пожрала... в таком доме может быть все что угодно, даже моль. Неужели Артем в таком виде расхаживает по улице?

— Здесь был обыск? — спросила Алена и кивнула на разбросанные по полу бумажные диски.

— Можно считать и так. Я искал оружие. Не нашел.

— Зачем же было все это громить? — Дом принадлежал Виктору, ей было обидно за учиненный разор.

— Эти вещи имеют какую-то цену? — пожал плечами Артем, — Кроме той вазы, что я разбил?

— Дом писателя Хомушкина.

— Писатель Хомушкин?! Так это его роман я пробовал читать на ночь? Кажется... «Штурм блиндажа». Таким языком можно писать инструкцию к вольтметру. Стоило это гнездовье бездарности сжечь, а не оберегать. Давайте сожжем его вместе, а?

— Вам попался ранний роман. С тех пор стиль его сделался куда лучше.

— Да? Поверю вам на слово, проверять данное утверждение мне не хочется.

— Так значит, вы тайком залезли в дом, чтобы почитать бумажные книги?

— Я давно уже сюда пришел. Искал Виктора. Хотел с вами встретиться. Звонил. Шел следом.

— Так это вы следили за мной?

— Оценивал возможность контакта. Вы слишком молоды, импульсивны. Ненадежны. Вы обиделись?