наручных часов. Церебральный шлем рисовал голографическую картину прямо в голове, и всё казалось настолько реальным, что создавался эффект присутствия.

Российские депутаты снова что-то там выдумали и горлопанили вовсю, требуя внимания. Чего хотели, я так и не понял, но поневоле рассмеялся. И стал спокоен и безмятежен, как может быть только маленький ребенок или, по определению Инны, «такой дурак, как я». Но я и в самом деле считаю, что жизнь штука самодостаточная и сама по себе великолепна, прекрасна и удивительна. Без таких «вкусовых добавок», как власть или деньги. В смысле Очень Большие Деньги. Не будучи великим экспертом, я всё же могу с уверенностью заявить, что сами по себе они не приносят ни счастья, ни радости. Судьбу не обманешь, и даже заработав миллион, два, три, ты не можешь на них купить даже самую малую толику удачи, везения или той же самой набившей оскомину любви. То есть в моем понимании ничего. Так какого же черта, спрашивается, люди тратят столько усилий, чтобы добиться этой самой власти или захапать как можно больше денег, вместо того чтобы попросту «коптить небо» и самому этому факту радоваться. И глядишь, Ее Величество Судьба не повернется к тебе филейной частью и эта самая, с виду никчемушная жизнь продолжится.

Памятуя про то, что через неделю должно дойти до обмена ядерными ударами, мы с Ленкой решили «убрать» скутеры от греха подальше еще на орбите. И приземлились в модулях, благо запаслись как облегченными, так и закрытыми моделями. Страшно было — жуть. Одно дело находиться под пусть и эфемерной, но защитой корпуса катера. В маленькой и тесной, но всё же кабине. И совсем другое, когда на тебе, кроме скафандра, ничего нет. Но гравикомпенсаторы работали вполне исправно, а церебральный шлем выбрал точку посадки с точностью до миллиметра. И приземлились мы аккуратно, прямо-таки ювелирно в центре парка, окружающего Приют. В принципе, всё давно готово, и только Семен Викторович, святая душа, даже в такой ситуации оставался верен себе и пытался объяснить логику захватчиков. Слушателями были Виктор и Лёнька, и еще лекция записывалась на видео. Как сказал потом Проф, «под влиянием момента в голову иногда приходят весьма интересные мысли».

— Возьмем хотя бы вполне зарекомендовавшие себя методы, применяемые в нашем обществе, — говорил Проф, глядя попеременно то в объектив, то на слушателей. Кивком поприветствовав нас, он указал глазами на камеру и продолжал: — Когда под сладкоречивые заверения о несении культуры и прогресса оборотистые дельцы де-факто захватывают территорию менее развитых соседей и по-быстрому ее грабят. Причем неоднократно: сразу природные ресурсы, затем же — размещая на освоенных землях экологически грязные производства, последствия которых будут ощущать на себе еще многие поколения. Ну а потом, после того как что-либо поиметь здесь уже нельзя, всё более менее ценное вывезено, а население изуродовано как морально, так и физически, подопечному региону дается «свобода». То есть о ней попросту забывают навсегда, предоставляя жителям влачить еще более жалкое существование, чем до начала цивилизованности».

Что ж, умение поставить себя на место другого не каждому дано.

Но самое интересное началось тогда, когда все стали писать письма «самим себе», которые должны были бы убедить их, что я не брежу, и таким образом превратить из «Фомов неверующих» в горячих моих сторонников. Ну, самого себя мне, как вы понимаете, уговаривать не нужно. Ленка только посмотрела хитро и заявила, что моим скромным способностям она обязана жизнью и ей достаточно услышать словосочетание «дубль два», чтобы быть готовой на любой подвиг.

Лёнька сказал самому себе что-то про глюки в базе данных и посоветовал верить мне на слово и не забивать винт вирусами.

Сэнсэй, он же Виктор, порекомендовал внять голосу разума и напомнил о недавнем инциденте с его заказным убийством.

В общем, у каждого нашлись милые сердцу и приятные воспоминания. Но больше всех меня поразило видео послание Профа.

«Сеня, — глядя в объектив честными глазами, диктовал он. — Ты помнишь, что не один ты такой, не верящий в очевидные вещи. А то, что говорит Юрий Андреевич, скоро может стать настолько явным, что даже страшно. Вспомни, сколько человек может похвастаться подобным даром пророчества? История развития техники за последние сто лет показывает, что всё новое встречалось с недоверием со стороны известных ученых, в том числе и таких, которые сами сделали шаг вперед, наперекор скептически настроенным коллегам. Константин Эдуардович Циолковский писал: „Мы не имеем сейчас ни малейшего понятия о пределах могущества разума и познания, как наши предки не представляли себе технического могущества современного поколения. Кто верил двести лет тому назад в железные дороги, пароходы, аэропланы, телеграфы, фонографы, радиомашины разного сорта и так далее? Даже передовые люди, гении того времени отчаянно смелые, не могли вообразить себе современных достижений“. [4]

Примеров такой «прозорливости» — пруд пруди. Я всего лишь ограничусь несколькими, которые ты и сам знаешь: французский философ Огюст Конт (1798 — 1857) считал, что человечество никогда ничего не узнает о химическом и минералогическом строении звезд, так как не мог представить себе, каким образом можно было бы произвести исследование далеких светил. А люди воспользовались спектральным анализом. Известный ученый начала XIX века Ларднер заявил, что пароход никогда не сможет принять на борт количества топлива, необходимого для пересечения океана, поэтому планы создания трансатлантической линии Нью-Йорк — Ливерпуль такая же нелепость, как полет на Луну. Когда был открыт аргон, Дмитрий Иванович Менделеев первое время отказывался признать его новым химическим элементом.

Забавный случай «научного» подхода имел место в 1878 году, когда в Париже перед членами Академии наук была продемонстрирована «говорящая машина» Эдисона. Само собой разумеется, что ученые мужи были возмущены издевательством со стороны неизвестно где спрятавшегося чревовещателя. Уж кому-кому, а им-то было «хорошо известно», что пчелиный воск говорить не умеет!

Справедливо ненавидя вредоносное нежелание мыслить, ты неоднократно имел возможность наблюдать самые разные примеры, подобные этим. Такие, что пакостят всю нашу жизнь и мешают прогрессу. И позволь мне закончить столь хорошо известной тебе цитатой: «Каждый из вас — или решенная проблема, или нерешенная. От вас и только от вас зависит предпочтение: или-или!» И для вящего разумения, ежели не сможешь заранее разглядеть последствия неверного выбора, добавляю: большинство получает то, что заслуживает, и в конце концов оказывается в нокауте».

Ну что ж, Семен Викторович еще раз доказал, что не зря он носит звание профессора. Не знаю, правда, как подействует на него это послание самому себе, мне же было просто интересно. И впрямь, Горацио, до хрена чего ты не знаешь.

Когда сборы закончились и стало ясно, что всё готово, мы как-то понуро попрощались с Виктором, Лёнькой и Профом, и они молча проглотили свои капсулы со снотворным. По одному я «забрал» их к себе и занес в домик. Затем, выйдя, взял девочек за руки и снова «шагнул» на берег реки. Решив «вернуться» на две недели назад, включил «ускоренный режим», и мы провели тридцать часов, валяясь на песке и болтая ни о чем. Настроение было паршивым, и хорошо, что большую часть этого времени я провел во сне.

Но вот ожидание закончилось, и я снова держу девочек за руки. Странно всё же. Вот сейчас сделаю один шаг, и мы разойдемся. И они даже не вспомнят, что мы побывали в Ленкином мире. И про угрозу нашей планете узнают только из моих слов и посланий, которые уже лежат «у Лены».

— Давай Юр, не тяни, — поторопила Инна, и я «сделал шаг».