С рассветом «Вольф» бросился на свою добычу. Судно остановили и послали к нему шлюпку с призовой командой. Когда командир призовой партии, обратившись к капитану по имени, осведомился, сколько у того угля для «Барроуза», Дональдсен лишился языка от недоумения — каким образом немцам стала известна секретная информация? О том, что он сам разгласил ее по радио, капитан так и не догадался.

На борту «Матунги» находилось изрядное количество пассажиров, среди них австралийские солдаты и два врача, старший из которых, бригадный генерал медицинской службы Стренгмен, направлялся в Рабаул, чтобы занять пост вице-губернатора. Его спутник, майор медицинской службы Флуд, путешествовал вместе с женой. На борту «Матунги» находилась еще английская стюардесса по имени Мария. На «Вольфе» ее сразу прозвали «Мария Стюард» — по созвучию с Марией Стюарт, хотя стюардесса, как мягко ответил Нергер, не принадлежала к особо прекрасным представительницам своего пола.

Австралийские офицеры и все остальные военнослужащие были немедленно перевезены на «Вольф», в то время как гражданским лицам было разрешено временно остаться на «Матунге». На борт «Вольфа» поднялся и капитан Дональдсен, осведомившийся прежде всего, где его каюта? Затем он сообщил, что в его каюте на «Матунге» остался ящик шампанского и попросил перевезти его на «Вольф», резонно заметив, что «нечего пить чай, когда имеется шампанское». Заодно разрешилась и загадка «Барроуза». Оказалось, что это не название американского эсминца, а фамилия английского капитана захваченной в Рабауле немецкой яхты «Комет», переименованной англичанами в «Уну».

Кроме угля, на «Матунге» было много другого ценного груза: три с половиной тонны мороженого мяса, две тонны мороженой рыбы, много спиртного, целый контейнер тропических шлемов и шляп, много разных туалетных мелочей, недостаток которых ощущался на «Вольфе». Это был приз, о котором можно было только мечтать. Там нашли даже оцинкованные футляры для хранения белья и документов в тропических условиях. И наконец, на борту «Матунги» были обнаружены три лошади.

Сначала у Нергера возникло искушение попытаться доставить пароход со столь ценным грузом в Германию. Но командир «Вольфа» быстро убедился, что с такой малой скоростью, какой обладала «Матунга», этого сделать не удастся. Нергер решил отвести «Матунгу» в какую-нибудь тихую бухточку и там дать возможность «Вольфу» «растерзать добычу».

Разгрузка «Матунги» продолжалась две недели. Это время было использовано Нергером, чтобы почистить на «Вольфе» котлы и изрядно обросшее днище. Бухта, куда «Вольф» привел «Матунгу», была маленькой и уютной. Непроходимый тропический лес спускался к самой воде — ни просвета, ни тропинки. Но островок был обитаемым. В бухту впадала небольшая речка, на берегах которой росли манговые деревья, а за ними темнели перевитые лианами джунгли.

Люди работали на разгрузке, разделившись на смены, не покладая рук. Сигнальщики, тем не менее, внимательно наблюдали за берегом, где происходило немало интересного. Неожиданно лежавшие у воды стволы сгнивших деревьев начинали шевелиться и превращались в гигантских крокодилов. Временами у борта «Вольфа» водоворотом начинали кишеть огромные морские змеи, которых не видели ни в одном атласе. А однажды под свисающими в воду огромными пальмовыми листьями появилась какая-то тень, похожая на длинного коричневого паука. Выяснилось, что это была туземная пирога, молнией пронесшаяся вдоль берега бухты.

Через несколько дней туземцы осмелели, и их пироги подошли к борту «Вольфа». Туземные лодки были набиты отборными кокосовыми орехами и ананасами, которые они меняли на всякие мелочи, вроде старых ножей и табака. Одежда туземцев состояла из набедренной повязки, а у некоторых не было и ее — только браслет на шее. В копну их жестких курчавых волос были воткнуты деревянные, красиво вырезанные палочки, которыми они при необходимости энергично чесались, не обращая внимания на зрителей. А необходимость случалась почти постоянно.

Нергер с группой офицеров и матросов побывал на берегу, где любовался непередаваемой гаммой тропических цветов, мерцанием и переливом красок. На деревьях сидели и перелетали с ветки на ветку белые, зеленые, голубые и красные попугаи. Большие какаду залетали и на борт «Вольфа». Туземцы на этом островке были миролюбивыми, готовыми менять на табак все, что угодно. Кроме того, они любили фотографироваться, принимая при этом театральные позы, а сами фотографии вызывали у них буйную радость.

Пока экипаж «Вольфа», наслаждаясь экзотикой, занимался разгрузкой «Матунги», на «Вольфе» зрел заговор среди военнопленных.

Однажды один из матросов-конвоиров, сопровождавший пленных во время прогулок по верхней палубе, стал свидетелем странного разговора, произошедшего между австралийцем и японцем. Стоя у фальшборта, они о чем-то шептались, показывая пальцами на берег. Разговор показался конвоиру подозрительным, о чем он доложил по команде. Не договаривались ли австралиец и японец о побеге?

Нергер решил принять меры. На мостике был выставлен пулемет, а на палубе увеличили число часовых, вооруженных винтовками и револьверами. Ночью весь корабль ярко освещался, держа в готовности прожектора. Приняв все необходимые меры, Нергер считал, что может спать спокойно.

Но на следующую же ночь командир «Вольфа» был разбужен сигналом тревоги, который был заранее условлен в случае побега пленных. Нергер услышал топот ног по палубе и раскаты винтовочных выстрелов. Командир «Вольфа» выскочил из своей каюты:

— Что случилось?

Несколько голосов хором ответили ему:

— Пленные за бортом! Плывут к берегу!

Десяток рук показали Нергеру направление, в котором плыли пленные. Стояла темная тропическая ночь, освещенная лишь мириадами звезд, мерцающих на небе. Всматриваясь в темноту, Нергер заметил маленькую точку, двигающуюся почему-то не к берегу, а поперек бухты. Командиру «Вольфа» это показалось странным. Луч прожектора скользил по поверхности воды, и в свете его Нергер увидел множество черных точек, плывущих в разных направлениях. По всему фальшборту стояли матросы, ведя беглый огонь из винтовок по поверхности воды. С мостика грохотал пулемет. Но черные точки, которые Нергер принял за головы бежавших, продолжали плавать по бухте. Их даже стало больше.

Только постепенно удалось восстановить картину этого ночного происшествия. Пленные матросы, как и матросы «Вольфа», спали в подвесных койках, которые располагались рядами друг над другом. Так что передвигаться ночью по палубе было практически невозможно, разве что ползком. У дверей помещения с пленными всегда стоял часовой, вооруженный револьвером. В эту ночь часовой незадолго до своей смены заметил, как один из пленных голым бесшумно вылез из своего гамака, спустился на палубу и, пятясь, как рак, стал на четвереньках приближаться к часовому.

Часовой почему-то решил, что тот хочет бежать, выхватил револьвер и выстрелил в пленного.