освещение, звонить по телефону домой – и даже бить посуду…

– Этого еще не хватало! – возмутилась директриса.

– Шучу, – ответил Артур.

Ко не успела отклониться – он поцеловал ее в щеку.

Дверь закрылась.

Они остались одни.

– Боже мой, я так волновалась за тебя, – сказала директриса, усаживаясь на диван и показывая Ко место рядом с собой. – Эти люди готовы на все!

– А я беспокоюсь о судьбе профессора. Мне очень не понравилось, как князь договаривался с Артуром. Мне кажется, они что-то задумали, – ответила Ко. – Как бы мне отыскать комиссара?

– Как мне ни неприятно это сознавать, – ответила директриса, – но я полагаю, что комиссар следит за развитием событий, но не хочет, чтобы кто-нибудь об этом догадался. Боюсь, что он уже знает и о моей роли в этой истории.

Директриса приложила к глазам, кончику носа кружевной платочек и шмыгнула.

– Думаю, он не будет сильно сердиться, – постаралась утешить Аалтонен ее ученица. – Ведь вас шантажировали. Вы не хотели скандала для школы.

– Вот именно, для коулю, именно для моего Детского острова! Ты представляешь, какой был бы скандал, если бы открылось, что директрисой на острове служит бывшая сладкая девочка князя дю Вольфа! Но я все равно не вернусь на остров.

– Почему?

– Я уйду на пенсию и скроюсь где-нибудь. Потому что не имею морального права учить детей. Это будет мое наказание.

Ко не стала спорить с директрисой. Пожалуй, если та чувствует свою вину, ей и на самом деле лучше уйти на пенсию. Но если раньше она робела перед непогрешимой директрисой, теперь ей было ее жалко. Та оказалась слабым человеком, и груз прошлого раздавил ее.

Ко набрала код ресторана и попросила включить на дисплее обслуживания меню на ужин.

– Как ты можешь думать о еде? – упрекнула ее директриса. – Я бы вообще не смогла проглотить ни кусочка.

– Наоборот, – голосом умудренной жизнью путешественницы ответила сиротка. – Мне надо обязательно подкрепиться. Мы не знаем, что нас ждет в ближайшее время. Я же сегодня выпила лишь две чашки кофе.

– О нет! – госпожа Аалтонен уронила голову на руки.

Когда подносы с ужином, поднявшись из кухни, появились в комнате, Ко отнесла их в лоджию, где было прохладнее. Там дул искусственный ветерок и царила уютная полутьма летнего вечера, которая создавалась по земному времени, когда купол, превращаясь в темные очки города, темнел, пропуская лишь свет ярких звезд.

Госпожа Аалтонен вышла в лоджию посидеть вместе со своей воспитанницей, но когда та начала с аппетитом молодого животного уничтожать отбивную и хрустеть жареной картошкой, директриса не выдержала – ничто человеческое не было ей чуждо – и положила в рот ломтик помидора, потом листок салата, а потом взяла в руки ножик и вилку. И хоть Ко хотелось улыбнуться, она, разумеется, сдержалась и сделала вид, что полностью углубилась в еду.

Мягкий вечер, музыка, доносившаяся из близкого парка, выращенного марсианами, несмотря на пессимистические предсказания земных специалистов, смягчили нервное состояние директрисы. И она заговорила нормальным голосом, обретя интонации вельможной дамы.

– Пожалуй, – произнесла она, – для меня самым неожиданным и невероятным испытанием была встреча с тобой. Ведь я летела сюда, утешая себя, что сейчас увижу Веронику и помогу ей воссоединиться с отцом. Я понимала, что с князем надо быть настороже и если он тебя просит о чем-то, то скорее всего это выгодно только ему. Но мне хотелось надеяться, что важнее всего воссоединить семью, а потом уж можно будет придумать, как справиться с Вольфом.

Директриса отрезала половину отбивной и задумчиво жевала ее. Прожевав, продолжила:

– Когда вместо Вероники я увидела тебя, замаскированную под Веронику, я была потрясена. За секунду мне надо было сообразить, что означает этот маскарад.

– Вы быстро сообразили, – сказала Ко.

– Перед моими глазами возник образ комиссара Милодара, и я догадалась, что, вернее всего, подмена Вероники – дело его рук. И я даже поняла, почему он это сделал.

– Почему?

– Потому что Вероника была влюблена в Артема, потому что она уже раскусила подмену, она была в панике… я же знаю Веронику, она милое, слабое создание – в качестве помощницы Милодара она не годилась.

– А я?

– Ты годилась. В тебе есть авантюризм. Ты стремишься к приключениям. Ты – трудный ребенок. А Вероника – ребенок, удобный для воспитания, мирный и послушный. Ну скажи, я права, что Вероника догадалась о подмене?

– Я заменила ее в последний момент – она была в истерике…

– А где она сейчас? Ах, впрочем, что я говорю – конечно же, Милодар спрятал ее в укромном месте – он опасается, что на острове есть его враги.