пол возле двери.

– Что случилось? – спросил капитан у Бегишева.

В дверях в заднюю комнату появился Алик. Одной рукой он держался за косяк, другую приложил к глазу.

– Хулиганы, – сказал Бегишев. – Пьяные хулиганы.

– Этого у меня на борту быть не может, – твердо заявил капитан.

У капитана были плакучие длинные усы и манера дергать за правый ус, отчего он был заметно длиннее левого.

– Мы разберемся, – сказал Бегишев и тут заметил Андрея.

– Ты чего видел? – спросил он.

– Я только что пришел.

– Тогда будь другом, загляни в тринадцатую, к мадам. Но тихо, без шума, усек?

Капитан настороженно прислушался.

– Это наши дела, Матвей Павлович, – сказал Бегишев и обнял лапой невысокого капитана за плечи. – Мы сами разберемся.

– Это мои дела, – решительно возразил капитан. – На борту вверенного мне судна я не потерплю разборок!

В дверях уже стояли два матроса. Зеваки исчезли. Их оттеснили в глубь коридора, и оттуда доносился только невнятный шум голосов. Андрей вышел в коридор.

Каюта госпожи Парвус была за углом.

Дверь закрыта.

Андрей постучал. Никто не ответил.

Он оглянулся – в коридоре никого нет. Только голоса вдали. Он постучал еще и сказал в замочную скважину:

– Это я, Андрей.

– Вы один? – донеслось изнутри.

– Я один.

Дверь приоткрылась. Там стоял теннисист с палкой в руке. Андрей отстранил руку с палкой и, войдя в каюту, закрыл за собой дверь.

– Это ужас, – сказала в темноте госпожа Парвус. – Я думала, что сойду с ума. К нам ломились неизвестные люди. Ломились и не отзывались на мой вопрос «Кто там?».

– Вы спрашивали по-английски?

– Разумеется.

Приоткрытая дверь была освещена из коридора. Андрей оглянулся. Дверь и на самом деле несла на себе следы взлома. Краска была сбита, у замочной скважины вмятины. К счастью для мадам, взломщик ей попался неопытный, куда слабее того, кто работал в каюте Бегишева.

– Все обошлось, – сказал Андрей. – Здесь уже капитан.

– Но что было? – Голос мадам доносился откуда-то сверху. Андрей никак не мог сообразить, где она спряталась. Света не зажигали.

– Ваши соперники искали ящик, – сказал Андрей.

– Вы уверены в этом?

– Вряд ли они пришли за леденцами. В каюту Бегишева им удалось проникнуть.

– И что?

– А вы как думаете?

– Но ведь ящика там нет. Правда там нет ящика?

– Мне некогда было спросить. Но, как понимаю, там нет ящика.

– Вот видите, как все получается! Какое счастье, что мы остались на пароходе.

Андрей не понял, в чем же заключалось счастье этой старой женщины.

– Что же нам делать? – спросил сонный, всклокоченный и вовсе не такой хорошенький, как вчера, теннисист Серж.

Андрей понял, что указаний на этот счет не имеет. Поэтому он сказал:

– Оставайтесь в каюте и никому, кроме своих, не открывайте.

– Свои – это вы и Бегишев?

– И Владимир Ильич Ленин. – Андрей не удержался от иронии.

– Хорошо.

Госпожа Парвус была на чужой территории и потому потеряла спесь и уверенность в себе.

Андрей вышел из каюты. Сзади сразу же щелкнул замок.

Видно, когда монархисты – а Андрею казалось, что это именно они, – делили объекты нападения, мадам Парвус достались не очень решительные и опытные взломщики.

Он вернулся в каюту Бегишева. Дверь была приоткрыта. Они уже не боялись.

Там восстановился некоторый порядок.

Алик сметал в угол мусор, Антонина приводила в порядок мебель. Бегишев стоял посреди каюты, направив на дверь пистолет.

– Заходи, – сказал он Андрею. – Это так – пукалка.

Он спрятал пистолет в карман.

Бегишев был в атласном халате, подпоясанном витым золотым шнуром, подобным шнуру от портьеры в ресторане.

– Как они там? – спросил Бегишев. – Надеюсь, их не тронули.

– Но ломились в дверь.

– Дилетанты! – с презрением произнес Бегишев. Относилось это к нападающим.

– Но ты хорошо спрятал шкатулку? – спросила Антонина.

– Ты не узнаешь. Никто не узнает.

– Ты уж скажешь! – Антонина обиделась. – Неужели я тебя продам?

– Конечно, как только цену предложат.

Антонина надулась.

Бегишев подошел к иллюминатору. В трудные минуты он всегда замирал, глядя на небо. Видно, это помогало ему сосредоточиться.

– Что ж, – сказал он наконец, – попытка им не удалась. Но они не успокоятся. Наша задача – угадать, куда последует удар. Давайте думать.

Теплоход качнуло. Его уже давно покачивало, но слегка, будто море с уважением относилось к громаде пассажирского лайнера. Но теперь, к середине ночи, когда «Симонов» отошел подальше от берегов Швеции, море принялось покачивать его всерьез.

– Я этого не люблю, – сказала Антонина.

Бегишев приложил ладонь ко лбу. Он вглядывался в туманную темень.

– Будут шуровать по всему кораблю. У нас задача: как вынести ящик с «Симонова», чтобы нас не перехватили. Их ведь, наверное, больше, чем нас.

– Это еще неизвестно, – сказала Антонина. – Я могу вызвать всех, которые нелегалы.

– Я что думаю, – сказал Бегишев. – Не исключено, что нам стоит вообще остаться пока на Готланде. Может, и не идти дальше, в Хельсинки.

– Боишься? – спросила Антонина.

– Это не так называется. Это называется здравым смыслом, – сказал Бегишев. – Мы сделали ошибку – недооценили противника. А это последнее дело. Противника надо уважать. Я думаю, что мы задержимся на Готланде, и я вызову еще людей из Питера.

– Вы кого-нибудь заметили? – спросил Андрей. – Из тех, кто на вас напал?

– Даже если и заметил, – ответил Бегишев, – это уже не играет роли.

– Кто-то знакомый?

– Свет они вырубили, – сказала Антонина. – Как ворвались, мы с Оскаром в спальне лежали, а Алик здесь был, заснул.

– Вот этого я тебе никогда не прощу, – сказал Бегишев.