Профессор Кори сидел отдельно от Снежины и Антипина. Он ничего не знал об их судьбе, только мог догадываться, что если его пока не трогают, значит, военные заняты с остальными космонавтами. Кори смотрел трезвее, чем Снежина, на поведение генерала. Без иллюзий. Он генерала знал давно. По приукрашенным портретам в журналах, по отчетам о процессах и путчах. Он знал и других генералов и подозревал, что не один Вапрас нашел себе убежище в подземелье.

Он поднялся с кучи тряпья. Очень болело сердце. Кори не знал, умеют ли регенерировать новые сердца на «Сегеже». «Если вернусь, – подумал он, – надо попросить доктора Павлыша». Кори не мог догадаться, что Павлыш находится совсем рядом, в верхнем зале пещеры.

Неужели Снежина и Антипин будут настолько наивны, что расскажут генералу все, что он хочет узнать? Неужели они не понимают, что генерал не собирается подчиниться новому порядку на планете? Опасность грозит и кораблю и куполу. Куполу и всем его обитателям, которые думают, что пережили последнюю войну. А война может вот-вот начаться снова. И тогда уже никто не переживет ее. Кроме генералов в подземелье.

Кори костяшками пальцев простучал стены. Две из них были сплошными, вырубленными в скале. Одна, выходившая в коридор, была, очевидно, стальной. Кори больше всего заинтересовала четвертая стена. Наверху в ней находилось окошко, вернее, широкая щель, соединяющая камеру с соседним помещением. В нем было темно. Если бы добраться туда…

Кори мог достать руками до края щели – камера была низкой и вряд ли предназначалась для того, чтобы держать в ней пленников. Вернее всего, решил профессор, в таких камерах жили солдаты. И жили не очень комфортабельно. Складные койки – их две – были откинуты и прикованы к стене цепями. Никто не догадался откинуть хотя бы одну для пленника. Может, не было указаний, а сами солдаты не догадались. А может быть, профессора не собирались долго держать в этом помещении. Если они еще будут разговаривать с пришельцами, то вряд ли станут тратить время на старика.

Кори попытался подтянуться на руках к щели, но это оказалось безнадежно. Слабые руки не смогли поднять тело даже на сантиметр от пола.

Профессор обессиленно прислонился к стене.

Дверь звякнула. В проеме стоял военный. Генерал. Другой генерал. Мундир его был помят и потрепан. Сальное пятно красовалось на брючине чуть выше колена. Генерал густо оброс жесткой колючей бородой. У него было странное лицо: будто кто-то нарочно приставил к нормальной по размерам голове слишком большие нос и уши – за ними терялись другие черты лица.

– Профессор Кори, – произнес генерал. – Мы рады приветствовать вас.

– Откуда вы меня знаете? – спросил Кори.

– Тише-тише, это проще простого. Я заглянул в кабинет Вапраса. Незаметно, конечно. Я узнал вас. Когда-то, лет пять назад, я был в комиссии по поводу ваших опытов. Вы меня забыли. Но я-то вас помню. У меня хорошая память на лица. Вы разрешите поговорить с вами?

– Пожалуйста, – ответил Кори, лихорадочно стараясь припомнить, где он видел этого генерала. Может, на каком-нибудь совещании – а их было много.

Генерал достал из кармана большой ключ, отомкнул одну из цепей, держащих кровать, и, откинув ее от стены, пригласил профессора сесть.

– Я к вам по секрету. Так сказать, конфиденциально. Надеюсь, вы патриот?

– Да. Своего рода.

– А мне казалось, – проговорил генерал, – что вы покинули этот свет еще до начала войны. Или я запамятовал?

– Я умер, – ответил Кори. – Я умер, очевидно, месяца за три до войны. И хорошо сделал.

– Это как прикажете понимать? В переносном смысле?

– Нет, в самом прямом. Я умер, но пришельцы воскресили меня.

– Постойте, постойте… – Изумление генерала было вполне искренним. – Человека оживить нельзя.

– Мы этого не можем, но, слава солнцу, нами не исчерпывается Вселенная. Есть и другие миры, лучше нашего. Там могут уже делать и это.

– М-да. И это для них просто?

– А почему вас это интересует?

– Я буду совершенно откровенен. – Генерал сделал значительную паузу. – Я говорю с тобой как с патрицием. Ты ведь из второй касты?

– Было такое, очень давно. Теперь это не важно.

– Разумеется, не важно. Кто будет заботиться о кастах в мире, где осталось двадцать человек, и притом все они живут под землей? Но если ты из высшей касты, ты благороден не только по происхождению, но и в поступках. Я правильно говорю?

– Весьма сомнительно, – не без иронии произнес профессор. – История этого не подтвердила.

– Ладно, профессор, я не буду с тобой спорить. У меня нет на это времени. Я буду краток и откровенен. Надеюсь на взаимность. Я человек простой, хоть и патриций. Мне под землей сидеть надоело. У меня все волосы повылезли. Скоро умру, как полковник Смирти. Все помрем. Никого не останется. Я хочу тебе помочь. И ты мне за это поможешь. Мне надо встретиться с твоими пришельцами. Я тебе за это помогу бежать. А?

– Вы говорите от своего имени?

– От своего. У меня есть два солдата. Верных. И все. У нас у всех по два солдата. У Вапраса больше. Три. Вода уже портится в озере. Ничего не поделаешь. Нечистоты просачиваются. Ты сидел год в норе? Под землей? Это только Вапрас может выдержать. Бездушная кукла. Сам из четвертой касты. Почти