нагнулись над люком, в который провалился Антипин, поэтому их не видно, но именно это раздражало – казалось, что он один на улице. Загребин развернул вездеход и осторожно подогнал его к тротуару так, чтобы с места водителя видеть люк.

– Сейчас, – бормотал Антипин. – Сейчас. Что-то заело. Видно, повредил. Это ты, Павлыш?

Павлыш спускался по зыбкой металлической лестнице, которая вела в подвал. Он наклонил голову, чтобы свет фонаря упал на Антипина, и увидел, что тот сидит на неровном полу. Павлыш повернул голову, чтобы осветить подвал, и понял, что они случайно нашли то, чего не могли отыскать в магазине, – убежище.

Пожалуй, за всю свою тридцатилетнюю жизнь Павлыш не видел ничего более страшного, чем это убежище на Синей планете.

Половина подвала – сводчатого длинного туннеля, уходящего вдаль, высотой метра три и шириной в пять-шесть метров, – была завалена скелетами. Среди скелетов лежало мало вещей. Видно, люди прибегали сюда, схватив самое необходимое, надеясь выбраться вскоре отсюда. Неизвестно, что погубило людей: то ли они погибли сразу от теплового или радиационного удара, от газовой атаки, то ли умирали постепенно, задыхаясь от недостатка воздуха или мучаясь в скоротечной лучевой болезни… Павлыш на секунду зажмурил глаза.

– Почему молчите? – спросил Загребин.

Павлыш не смог ответить. Ответил Антипин.

– Мы нашли их, – сказал он.

…Распугивая нахальных и быстроногих крыс, космонавты шли по темному туннелю. Казалось, он никогда не кончится и никогда не кончится галерея смерти.

– Крысы там побывали? – спросил капитан.

Аро ответил:

– Да. Если они завладели всей планетой, мы ничего не сможем сделать. Крысы – хорошие санитары.

Перед возвращением на корабль вездеход сделал круг по городу, уже нигде не останавливаясь. Проехали по главной улице, с трудом протиснувшись между запрудившими ее машинами и повозками, поднялись по пологой дороге к руинам громадного замка, оттуда были видны бухта и скалы, запирающие ее. Над портом поднимались голенастыми птицами подъемные краны, и между ними, выброшенный на причал, лежал на боку небольшой корабль. Труба его откатилась в сторону.

Раза три космонавты натыкались на скелеты людей, в основном военных, лежащие на улицах. Но теперь этому уже не удивлялись и этой пустоте тоже не удивлялись: под улицами, под домами пролегали туннели бомбоубежищ. То, что осталось от жителей города, находилось там.

Возвращение к «Сегеже» было невеселым. Говорить не хотелось, и участники экспедиции только изредка обменивались словами. Равнодушно стрекотали камеры, запечатляя улицы и дома, и вездеход время от времени тормозил, чтобы объехать груду камней или машину, вставшую поперек дороги.

В этот вечер тетя Миля впервые вышла к ужину, хотя знала, что короны будут в кают-компании. Она заварила специально для корон очень слабый чай, а то спать не будут.

– Завтра в город отправляется группа: Бауэр, Кудараускас, Цыганков, – объявил после ужина Загребин. – Старший – Бауэр.

И все разошлись по каютам.

Первое тело человека привезла на корабль именно группа Бауэра. Находка была совершенно случайной. Разведчики попали в портовые склады и уже собирались уходить оттуда, как их внимание привлекла запертая дверь. Дверь была не только заперта, но и забаррикадирована изнутри. Уже это заставило космонавтов не жалеть усилий для того, чтобы ее открыть. За дверью оказался холодильник, давно отключившийся, но заваленный плитами не растаявшего льда. На глыбе льда лежал полуразложившийся труп человека.

Узнав о находке, корона Вас сразу начал готовить аппаратуру, не ожидая, пока вернутся разведчики. И когда вездеход покатил к кораблю, все было готово.

С курами дело ясное – с ними машина работала. Но что получится с человеком?

– И бог создал Адама, – сказал Малышу Бауэр.

– Бог, как ты теперь знаешь, понятие коллективное, – ответил Малыш. – Один из богов включает рубильник, второй будет следить за температурой, а еще один, поменьше рангом, – это я – будет в это время на вахте. И потому пропустит исторический момент.

Ожил динамик внутренней связи, и подчеркнуто сухим голосом Баков произнес:

– Вниманию членов экипажа. Желающие наблюдать ход операции могут подняться на мостик. Мы переключаем на лабораторию большой экран. В лаборатории находятся только участники эксперимента и доктор Павлыш. Повторяю…

Экран показывал внутренность лаборатории – Аро у пульта, Павлыш и Вас у приборов рядом с колпаком операционного стола. Колпак был чуть матовым, и человек, лежащий на столе, опутанный проводами и шлангами, казался бесплотным. Лицо его было закрыто широкой белой повязкой.

Вошла Снежина, и Бауэр подвинулся, освобождая половину стула.

– Готово, – сказал в лаборатории Аро, повернувшись к операционному столу. Он включил пульт.

Действия Павлыша и короны Вас были уверенными, но казалось, что уже прошло полчаса, а они все так же наклоняются над пультами, подходят по очереди к операционному столу, снова возвращаются к приборам, делают массу неспешных и не очень нужных движений, которые никак не отражаются на состоянии прикованного к операционному столу тела.