После короткой паузы вперед выступила полная женщина в длинном желтом хитоне, вышитом золотом.

– Такой юноша остановился возле моих ворот, – сказала она. – Он хотел пить, и я велела вынести ему напиться.

– Каков он был собой? – спросил кентавр.

– Высокого роста, – ответила женщина, – выше, чем молодая богиня, которая стоит рядом с тобой, Хирон. Широкий в плечах, в коротком алом гиматии и кожаных сандалиях с завязками. Он был подпоясан мечом, а в руке он нес очень большую и тяжелую железную палицу, такой я еще никогда не видела. Я даже спросила его: «Ты решил подражать Гераклу, мальчик?» И знаете, что он мне ответил? Он ответил: «Вы правы, добрая женщина, я подражаю моему дяде Гераклу».

– Это он! – воскликнул кентавр. – Конечно же, это славный Тесей, которому на роду предсказаны славные подвиги.

Кора была полностью согласна с кентавром.

– Простите, Хирон, – обратилась она к нему, – мне хотелось бы знать ваше мнение – где может остановиться на ночлег этот юноша?

– О богиня, не делай ему зла! – взмолилась Харикло. – Твоя власть над смертью ужасна, но этот юноша сделал уже немало добра, за один день он убил двух самых страшных разбойников.

Кентавр остановил свою жену жестом руки.

– Где он остановится – ведают лишь боги, которые следят за ним. И если ты, Кора, относишься к разряду великих богинь, тебе проще, чем нам, узнать об этом. Но если ты простая смертная, то лучше тебе не соваться в густые буковые леса за Истмом – они кишмя кишат нечистью. К утру от тебя останутся рожки да ножки.

– Это я гарантирую, – подтвердил сатир. – Я всю молодость провел в тех лесах, и если бы у меня в те годы была совесть, я бы уже повесился от ее груза.

– С утра я составлю тебе компанию, Кора, – сказал старый кентавр.

– Только не это! – воскликнула его жена.

– Глупая женщина! – возмутился Хирон. – Не позорь меня перед всем Коринфом. Может, ты уже забыла, какому несправедливому и жестокому наказанию подвергла меня богиня Гера? Я должен обязательно попасть в Афины и увидеть Асклепия. Если мне не поможет бог врачевания, я уж не знаю, кто мне поможет.

Харикло поняла, что ее ревность оборачивается против нее самой, и без слов отправилась обратно в город. Остальные потянулись следом.

– Может, подвезу? – обратился кентавр к женщинам. Но Харикло будто не услышала, а Коре неловко было одной ехать на кентавре. Правда, идти под горку было нетрудно, все спешили, потому что ночь обещала быть холодной.

За обильным ужином, который Кора и хозяева дома вкушали в большом зале, обнесенном деревянными колоннами, Харикло и Кора сидели на жестких деревянных скамьях, к счастью, покрытых циновками и подушками. Перед каждой из женщин стояло по небольшому круглому столику, на который слуги и ставили плошки с едой, простой, но свежей и вкусной. Мяса в обеде почти не было, если не считать куска курицы для Коры. Кентавр с удовольствием поедал свежую зелень, вареную капусту и початок кукурузы, который при внимательном рассмотрении оказался бананом и тут же превратился в небольшой кабачок. Правда, освещение было ярким, но неровным – горели факелы на треножниках, и масляные светильники стояли на каждом столе.

Кентавру нелегко сидеть или лежать, как обыкновенному человеку, и таким образом вкушать пищу, поэтому в доме Хирона вышли из положения, выкопав за столом неглубокую обширную яму, устланную соломой, куда и вместился круп хозяина дома.

Вкушая петрушку и запивая ее разбавленным красным вином, кислым настолько, что Кора от него отказалась, кентавр рассуждал так:

– Может быть, есть определенная справедливость в том, что Гера совершила надо мной отвратительное деяние. Я засиделся в этой дыре.

– Ты же всего полгода назад говорил совсем другое! – возмутилась его жена.

– Правильно. Тогда я устал жить по чужим дворцам, учить грамоте и геометрии могучих телом и духом, но слабых разумом героев и принцев. Я был уверен, что мой милый домик в Коринфе – это то единственное место, где я хочу провести оставшиеся мне здесь годы…

– Ну и проводи!

– Но месяцы безделья пролетели незаметно, я отдохнул, и теперь меня снова потянуло к приключениям.

– С коровами?

– Не обижай меня, Харикло, ибо согрешить может каждый, но далеко не каждый может раскаяться в своих грехах. А именно раскаяние и станет когда-нибудь основой передового человеческого мировоззрения. Покаяние, любовь к человеку, умение прощать… Я боюсь, что отсутствие этих качеств и приведет в конце концов к гибели нашу античную цивилизацию.

– Вы мыслитель, Хирон, – сказала Кора.

– А что еще остается одинокому кентавру, ушедшему на отдых… Нет, мне повезло! Теперь я вынужден идти в Афины, вынужден искать друзей, совершать подвиги и искать истину! Молчи, женщина!

Кентавр встал на рассвете. Харикло продолжала отговаривать мужа от путешествия, утверждая, что предчувствие, которое ее никогда не обманывает, упреждает, что она уже больше никогда не увидит своего могучего, легкомысленного и мудрого мужа.

К проводам вынесли маленькую дочурку. Кентавр прижал ее к широкой обнаженной груди и долго