войны…

Постепенно и уверенно Николай Герасимович стал входить в общественную жизнь. Он выступал на читательских конференциях в Московском доме ученых, в Академии наук СССР, Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова, в научно-исследовательских институтах, библиотеках.

Об одной стороне общественной деятельности Н. Г. Кузнецова хотелось бы рассказать подробнее.

…В первой половине 1956 года в кабинете директора Института общей и педагогической психологии Академии педагогических наук СССР А. А. Смирнова раздался телефонный звонок. Первый секретарь Фрунзенского райкома партии города Москвы сообщил, что в институт направляется на партийный учет известный в стране военачальник. Партийное бюро обо всем предупреждено. Последовала просьба- рекомендация поскорее определить, где лучше использовать знания и богатый жизненный опыт адмирала.

Опубликованы воспоминания А. А. Смирнова, доктора педагогических наук, впоследствии вице- президента Академии педагогических наук СССР, о их первом знакомстве с легендарным флотоводцем: «Я с волнением ожидал тогда встречи с Николаем Герасимовичем, тревожился: а сложатся ли у нас с ним отношения? Но мои сомнения рассеялись едва ли не с тех минут, как адмирал впервые переступил порог моего кабинета.

До этой встречи я представлял, что увижу старого грузного человека, потрепанного войной и морской службой, обремененного болезнями ветерана. А передо мной и секретарем партбюро института предстал моложавый, высокого роста человек с военной выправкой и волевым, приветливым лицом». Во время беседы адмирал Н. Г. Кузнецов сразу расположил к себе собеседников, рассказал о своей биографии, флотской службе. Его общественная работа в институте не ограничилась проведением занятий со слушателями партийного семинара. Ему поручали проведение докладов, лекций, посвященных памятным датам, организацию читательских конференций. Как память о наркоме ВМФ, адмирале Н. Г. Кузнецове слушатели сохранили книгу «Накануне» с дарственной надписью автора.

Н. Г. Кузнецов до последних дней своей жизни оставался внештатным лектором, пропагандистом, наставником молодых сотрудников института. Об этих встречах вспоминает и жена Кузнецова Вера Николаевна: «У нас появились друзья из Института психологии Академии педагогических наук. <…> Там он вел семинар, слушатели его обожали. Наши новые друзья стали бывать у нас. С ними приходил праздник. Шумные, веселые, довольные прогулкой, раскрасневшиеся от мороза (зимой), они вваливались в дом, и начинались… смех, разговоры, стихи, чай из самовара с горячими булками. Николай Герасимович рассказывал морские истории. И я видела, как доволен он вторжением молодости, как любит он людей, как важно ему общение с ними».

Не исключал Николай Герасимович из своей жизни и других, в том числе и чисто земных дел, занятий и развлечений. Еще в молодости он полюбил историю и в особенности увлекался историей флота и, будучи талантливым рассказчиком; с удовольствием рассказывал о былых морских сражениях, действиях морской пехоты, высадке десантов… Любил Николай Герасимович, когда его жена Вера Николаевна читала ему книги и статьи вслух. С большим интересом он слушал «Падение Парижа» Эренбурга, а позже его воспоминания, печатавшиеся в «Новом мире». Вместе с женой читали много интересных книг: А. Толстого, Шолохова, Федина, Булгакова, Пастернака, Симонова… Читали и русскую классику: Тургенева, Л. Толстого, Достоевского, Чехова. Кузнецовы часто ходили в театры, любили слушать классическую музыку. Друг семьи Н. Ф. Харитонов вспоминает: «Наблюдая Николая Герасимовича на прогулке, я не раз замечал, как он вдруг останавливался и, как бы замирая на месте, несколько минут стоял, слушая, как шумят сосны, или наблюдая за дятлом-красноголовиком. В такие минуты, казалось, он сливался с природой».

Кузнецов и природа неразделимы. Все детство да и последующие годы его службы были связаны с морем, реками, озерами, лесом, животными и птицами. «Ему не надоедало смотреть, не отрываясь, на белок, перелетавших с ветки на ветку… — вспоминает Вера Николаевна. — Когда мы отдыхали в Крыму, он мог целыми днями сидеть на берегу моря, не отрывая от него своих глаз, или часами бродить по Рижскому взморью, ходить по лесу».

Любили Кузнецовы всей семьей совершать походы на катере в живописные места Подмосковья. Ловили рыбу, разводили костер, с удовольствием готовили уху. Пусть это были небольшие «плавания» с семейной «командой», но они напоминали юность, суровые походы Великой Отечественной, располагали к приятным воспоминаниям…

В последние годы жизни у адмирала Н. Г. Кузнецова сложились товарищеские отношения со своим земляком лечащим врачом полковником медицинской службы Г. А. Кулижниковым. Узнав, что его доктор из Шенкурского района Архангельской области, он вскрикнул: «Вот как! Оказывается, мы земляки. Знаю, слыхал про этот район и разбитных шенкурятах. У моего дяди там были какие-то родственники».

Григорий Андреевич Кулижников оставил для потомков теплые слова о главкоме: «В речи Николая Герасимовича заметен был наш архангельский говор с легким оканьем, чуть напевным растягиванием и поднятием конца фраз, но диалектные словечки не проскакивали… благодаря своему трудолюбию и упорству, Кузнецов сумел обрести большее — литературное имя. При желании он мог пробиться в члены писательской организации, стать кандидатом или даже доктором военных наук, представив свои труды и книги на соискание ученой степени. Но и к этому у него не было стремления. Он не был тщеславен. Никогда не жаловался на материальные затруднения. По-моему, его больше всего удручала бестактность и несправедливость, которая по отношению к нему, всегда добросовестно и в полную силу тянувшему служебную лямку, была допущена… Это был порядочный, высокой культуры, отзывчивый, простой и доступный, с природной крестьянской мудростью человек, истинный патриот нашей Родины, отдавший всю свою жизнь служению советскому народу, Военно-Морскому Флоту».

С годами появились недуги. Нередко приходилось проводить время в больницах и санаториях. Болезни, несомненно, мешали, но не могли полностью отвлечь «архангельского» адмирала от главного в жизни. А главным для него по-прежнему оставался Военно-морской флот. Он завершил книгу о Великой Отечественной войне — «Курсом к победе». Фрагменты из этой исторической работы были опубликованы в первом и втором номерах журнала «Октябрь» под названием «Главным курсом». Вот что записал в своем дневнике, работая над книгой «Курсом к победе», флотоводец: «Рука не поднимается писать дальше. Но нужно пересилить себя и довести работу до конца. Книгу я сдал, но путь ее тернист. На пути ко всей моей писанине стоят усиленные караулы, через которые трудно пробраться со второй книгой, и совсем мало надежд в будущем. Уж очень на меня ополчились наши „старшие“ товарищи по оружию…» Эта книга стала подлинной энциклопедией истории Военно-морского флота времен Великой Отечественной войны.

10 ноября 1974 года адмирала Н. Г. Кузнецова положили в больницу. Предстояла сложная операция. 6 декабря 1974 года его не стало. Книга «Курсом к победе» вышла в свет в июне 1975 года. Он ее не увидел. Да и к 30-летию Великой Победы книга не была опубликована, издатели и их «наставники» не торопились. Бог им судья…

В декабре 1974 года высшее руководство Военно-морского флота возвращалось из инспекционной поездки на Дальний Восток. Адмирал Н. Н. Амелько встречал своих руководителей на аэродроме Чкаловский и там доложил о печальном событии — смерти Н. Г. Кузнецова. После некоторого молчания начальник Политуправления ВМФ, член Военного совета В. М. Гришанов отдал распоряжение: «Ну что ж, надо назначить комиссию, которая свяжется с семьей, узнает, на каком кладбище они хотят его похоронить, и, видимо, дать некролог за подписями членов Военного совета». Председателем комиссии назначили адмирала В. А. Касатонова.

Адмирал Н. Н. Амелько позвонил А. Н. Косыгину и, зная его отношение к Николаю Герасимовичу, доложил о случившемся. Алексей Николаевич ответил, что знает об этом скорбном событии, и тут же дал указание: «…Скажите Промыслову — хоронить на Новодевичьем кладбище, там есть площадка, где похоронены адмиралы!» А в отношении некролога: «Сегодня возвращается из Югославии Брежнев, я ему доложу. Но при любых решениях под некрологом поставить мою подпись». Что тут говорить, гражданская позиция и порядочность советского премьера очевидны.

Через день в газетах появился некролог с портретом прославленного адмирала. Подписали некролог Брежнев, Подгорный, Косыгин, все маршалы Советского Союза, адмиралы, всего 47 человек. Не возникло проблем и с могилой на Новодевичьем кладбище. Мир не без добрых людей. Служитель кладбища, в прошлом моряк Военно-морского флота, быстро определил место для погребения своего наркома рядом с