слабая поначалу дисциплина — все это создавало немалые трудности для молодого флотского офицера. Молодой вахтенный начальник крейсера настойчиво постигал боевую технику, корабельную организацию, тактику применения морского оружия. Постепенно набирался опыта, как надо обучать и воспитывать подчиненных, строить с ними взаимоотношения. Н. Г. Кузнецов убедился, что подразделение только тогда способно выполнять поставленные задачи, когда ведется повседневная, кропотливая организаторская работа, без окриков, без понуканий, без подавления воли и инициативы подчиненных. Такого стиля флотской службы молодой офицер придерживался и в будущей своей деятельности.
Но ему повезло с наставниками. Почти половиной личного состава корабля командовал старший инженер-механик Василий Артемьевич Горшков — опытный моряк, долго плававший на торговых судах. Он был командирован на «Червону Украину», когда крейсер еще достраивался, и вместе с заводскими инженерами участвовал в монтаже механизмов. В. А. Горшков был уже не молод, ему перевалило за сорок лет. Много вложил труда этот скромный механик, чтобы крейсер стал самым быстроходным кораблем Черноморского флота. Особенно внимательно, с трогательной заботой он относился к молодым командирам, помогая и делом, и словом. Большую роль В. А. Горшков сыграл и в жизни будущего Адмирала Флота Советского Союза.
Командир крейсера Н. Н. Несвицкий часто напоминал молодому офицеру Кузнецову: «Корабль — это твой дом». И это на самом деле так. Позднее адмирал Н. Г. Кузнецов оставил нежные строчки о своем «морском доме»: «Любовь к кораблю — дело естественное. Она основана не на качествах корабля, сколько на привычке к любому кораблю, где человек долго служил, вложил в него много сил и энергии. „Привычка свыше нам дана“ и действительно составляет счастье тех, кто серьезно относится к службе. Мне думается, командир вспомогательного судна или малого тральщика гордится им, не считает себя хуже командира более крупного корабля и самой современной подводной лодки. И он прав. Не место красит человека…» Позднее молодым командирам флота адмирал Н. Г. Кузнецов приводил свой любимый афоризм: «Единственно стоящее дело для моряка — командовать кораблем!»
На Архангельском Севере поморы с детства были обучены ходить на веслах и «под паруском» по Северной Двине и студеному «Гандвику-морю». Первые навыки владения парусом и веслом юноша Кузнецов получил у города на Белом море. Он на всю жизнь полюбил парусное дело и часто уже курсантом военно- морского училища ходил на шлюпке под парусами. Эти навыки пригодились и на Черном море. На крейсере «Червона Украина» молодой морской офицер был назначен старшим вахтенным начальником корабля и на этой должности он в полной мере раскрыл свои достоинства. Обучая краснофлотцев гребле и хождению под парусом, все стали замечать, что «кузнецовская» шлюпка всегда обгоняла шлюпки других рот, как под веслами, так и под парусом. Среди командиров в кают-компании заговорили о северянине как о молодом, но дельном моряке, любящем морское дело, море, корабль. У сослуживцев в последующем сложилось общее мнение, что Николай Герасимович прост с людьми, бесхитростен, правдив. Всегда был готов, в большом и малом, помочь и помогал своим товарищам. Он не умел и не пытался хоть как-нибудь подхалимничать перед начальством или заискивать перед подчиненными. Больше того, он не боялся возражать начальству, если чувствовал себя правым. Ветераны крейсера позднее вспоминают такой случай. Во время учений, на которых присутствовал командующий Черноморским флотом флагман 2-го ранга В. М. Орлов, крейсер «Червона Украина» должен был развить полный ход. Корабль дрожал всем своим корпусом, а стрелка указателя скорости остановилась на цифре 30. Комфлота обратился к командиру дивизиона: «Товарищ Шельтинга, это что — предел скорости?» Не подумав, тот сразу ответил флотоводцу: «Так точно». Рядом на мостике стоял вахтенный начальник. «Товарищ Кузнецов, — обратился к нему Орлов, — а вы, помнится, на партсобрании говорили, что дали 31 узел, ведь один узел в бою может сыграть решающую роль. Комдив забыл или я не понял его?» Николай Герасимович, не смутившись, четко ответил комфлоту: «Так точно, командир дивизиона, видимо, ошибся, крейсер может дать 31 узел». Через несколько минут стрелка прибора полезла на 31-й узел. Кузнецов не побоялся испортить отношения с комдивом и доложил правдиво. Эта прямота суждений была основной чертой его характера и, к сожалению, в дальнейшем часто портила его отношения с высоким начальством, не желавшим вникнуть в существо флотского дела.
Старшим вахтенным начальником на крейсере служил Л. А. Владимирский, которого аттестовали на флоте так: «Лучшего помощника не может быть». Он окончил военно-морское училище на год раньше Кузнецова. В годы Великой Отечественной войны он высаживал десанты возле Одессы, участвовал в прорыве блокады Севастополя. Командовал соединениями боевых кораблей на Черноморском флоте и Балтике. В дальнейшем адмирал флота, заместитель главкома ВМС по кораблестроению.
Служба на черноморском крейсере свела Н. Г. Кузнецова с молодым штурманом Ю. А. Пантелеевым, с которым на протяжении всей последующей флотской жизни его связывали добрые и дружеские отношения.
О Юрии Александровиче Пантелееве стоит рассказать подробнее. В молодые годы судьба закинула его в дальний северный порт Архангельск. 9 мая 1924 года Совет труда и обороны (СТО), в связи с необходимостью усилить охрану советского побережья Японского и Охотского морей, где орудовали японские промысловые суда, хищнически истреблявшие пушного и морского зверя, ценные породы рыб, принял решение направить из Архангельска на Дальний Восток посыльное судно «Боровский».
Командиром корабля был назначен А. С. Максимов, в прошлом царский вице-адмирал, комиссаром — П. И. Смирнов, активный участник Гражданской войны. Подготовка к ответственному переходу началась с формирования команды.
Ее костяк составили комсомольцы-военморы, призванные во флот в 1922 году по решению V Всероссийского съезда РКСМ. В состав экипажа были включены выпускники штурманского класса Высших специальных курсов командного состава Военно-морского флота СССР. Наставниками молодых штурманов стали преподаватели военно-морского училища Н. А. Сакеллари и Н. Ф. Рыбаков. Из числа этих слушателей, участников похода на «Воровском», вышли впоследствии видные советские флотоводцы — И. С. Юмашев, Н. Ф. Заяц и Ю. А. Пантелеев. 12 июля 1924 года комсомольцы и трудящиеся Архангельска тепло проводили военморов «Воровского» в ответственный поход. Это был первый советский корабль, совершивший дальнее плавание из Архангельска во Владивосток по четырем океанам. 20 ноября 1924 года «Боровский» отдал якорь в бухте Золотой Рог. За его кормой осталось 13 927 миль. Для слушателей высших штурманских классов это была прекрасная практика.
После службы на крейсере «Червона Украина» Ю. А. Пантелеев прошел большую морскую школу. В годы Великой Отечественной войны он был начальником штаба Балтийского флота, командующим морской обороной Ленинграда. В 1943-м Ю. А. Пантелеев командовал Волжской, а в 1944-м — Беломорской военной флотилией. В 1953-м ему присвоили звание адмирала. С 1953 по 1956 год он командовал Тихоокеанским флотом, позднее, в 1960–1967 годах, был начальником Военно-морской академии.
Юрий Александрович оставил воспоминания о совместной службе с Н. Г. Кузнецовым на крейсере. В мае 1928 года в Константинополь с визитом пришли «Червона Украина» и три миноносца, сопровождавшие яхту «Измир» падишаха Афганистана Амануллы-хана. В один из вечеров старший помощник командира М. М. Оленин и группа офицеров были приглашены турецкими моряками на дружеский вечер. За старпома на крейсере остался старший вахтенный начальник Н. Г. Кузнецов. Когда М. М. Оленин и офицеры возвращались ночью на крейсер, они увидели, что «Червона Украина» стоит на рейде совершенно без огней. Из трубы вылетали крупные искры, вокруг были разбросаны пожарные шланги, а на палубе метались темные фигуры моряков. Позже выяснилось, что на корабле возник пожар — в кочегарке, рядом с погребом боеприпасов. Н. Г. Кузнецов, услышав сигнал пожарной тревоги, немедленно кинулся в кочегарку и принял решительные меры по ликвидации пожара. Трубу накрыли чехлом, чтобы прекратить доступ воздуха к месту пожара. Была включена система орошения погреба, так как переборки соседнего артпогреба сильно нагрелись. Температура переборки стала падать, и вскоре пожар прекратился. Был введен в действие второй котел, и на крейсере появился свет. Краска на трубах сильно обгорела, и морякам пришлось трудиться всю ночь, чтобы к утру все сияло чистотой. Турки так и не узнали о пожаре, подумав, что шла обычная учебная тревога. Это происшествие подняло авторитет Н. Г. Кузнецова среди личного состава корабля, по достоинству оценившего смелость и решительность молодого офицера, сумевшего принять правильные решения в экстремальных условиях. От себя добавим, что взрыв красного крейсера в иностранном порту нанес бы огромный удар по престижу советской власти. Поддерживаю мнение писателя капитана 1-го ранга К. Б. Раша, что высшее военное командование флота и страны уже тогда обратило внимание на энергичного и перспективного морского офицера.
