Так позднее написала о Северной Двине землячка Н. Г. Кузнецова — поэтесса Ольга Фокина.
Семья у дяди была также большая, дружная — два сына и три дочери. Все они учились в гимназии. Встретили Николая радушно. Павел Федорович очень любил детей, устраивал для них разные игры и праздники.
Шла Первая мировая война, и Архангельск был в гуще военных событий. В дом хозяина часто заходили его приятели — моряки, рассказывали о своих плаваниях. Много морских историй услышал Николай Кузнецов. Особенно ему запомнились рассказы о германских подводных лодках, которые ставили свои смертоносные мины на морских коммуникациях.
Одну зиму Николай ходил в школу со своим двоюродным братом-одногодком Федором. Будущий моряк полюбил книги, он много читал о первооткрывателях дальних стран, истории военно-морского флота, героях-моряках. Книги, особенно по географической, исторической и морской тематике, были во многих семейных библиотеках архангелогородцев. Большим собранием такой литературы располагала губернская публичная библиотека. Столица Севера всегда была читающим городом.
Интерес и любовь к познавательной литературе Николай Герасимович сохранил на всю жизнь. Это подтверждает и его жена Вера Николаевна: «Со временем у нас собралась хорошая библиотека. Часть ее составили книги Николая Герасимовича — военно-морские, военно-исторические и военные журналы. Интерес к такой теме зародился у Николая Герасимовича еще в детстве. К нему попала книга Ф. Веселаго „Краткая история русского флота (с начала развития мореплавания до 1825 года)“. Может быть, она пробудила в нем интерес к морю и морской профессии и чувство патриотизма? Он помнил об этой книге, думал о ее пользе для флота России, поэтому сразу же по назначении наркомом в 1939-м распорядился ее переиздать. С тех пор эта книга стояла на книжной полке в кабинете Николая Герасимовича».
Следует отметить, что на выбор будущим флотоводцем морской профессии повлиял ряд обстоятельств: кроме увлечения книгами по историко-морской тематике, сыграло свою роль и наличие родственников-моряков и речников. Дядя по материнской линии, Дмитрий Иванович Пьянков, в прошлом был кронштадтским моряком. Дядя по отцу, как уже писалось выше, был владельцем буксирного парохода. Другой дядя по отцу являлся участником Русско-японской войны, позже служил матросом в русском посольстве в Берлине. Военных моряков, их красивую форму и бравый вид северные подростки уважали сызмальства. Архангельский край — морской, отсюда прежде всего набирали новобранцев во флот. Почитай, в каждой избе Медведок висели фотографии усатых моряков в черных бушлатах и бескозырках с названиями военных кораблей.
А когда Николай Кузнецов стал жить в Архангельске — первом морском порту России, он приблизился к морю вплотную. Однажды местные промысловики взяли его на промысел, предложив стать впередсмотрящим на рыбачьей шхуне. На носу этого судна он выстоял в шторм свою первую морскую вахту. Какая-то неведомая сила возвышала Николая, в голове прояснилось и просветлело, виделось отчетливо и далеко, запах беломорского солоноватого воздуха наполнял грудь, дышалось глубоко. Может быть, тогда Белое море сделало его своим избранником. Старый рыбак, скупой на похвалы, строго заметил: «Да ты, брат, и не укачиваешься! Будешь добрым моряком». Как в воду глядел морской волк, предсказав судьбу будущего адмирала.
Сам Николай Герасимович позднее утверждал, что оснований увлечься романтикой моря у мальчишек-архангелогородцев было предостаточно: «В Архангельске и особенно в его пригороде Соломбала жило много поморов, предки которых еще при Петре Великом селились на берегах Белого моря. Устье Северной Двины не случайно с давних пор привлекало внимание России. Студеное море открывало нашим отважным мореходам путь как на запад, так и на восток.
Рассказы старых моряков разжигали в сердце мечту о странствиях и подвигах. Часами мы, мальчишки, простаивали у причалов, где стояли большие и малые суда, пришедшие из самых разных стран.
— Настоящие моряки только здесь, на Севере, — не раз слышал я от капитана шхуны. Не бахвальство, а гордость звучала в словах старого помора. Жизнь не раз убеждала меня в его правоте…»
Моряка Кузнецова начал формировать Архангельск — первый морской порт России, колыбель отечественного военного и торгового судостроения. Здесь на берегах Северной Двины еще витали образ Петра Великого и его воплощенные юношеские замыслы — первая 12-пушечная морская яхта «Святой Петр», первый 24-пушечный военно-торговый фрегат «Святой Павел», первое военно-морское соединение — Беломорская флотилия, первая морская крепость бастионного типа Новодвинская (Петропавловская), у стен которой одержана первая военно-морская победа над шведами в Северной войне…
Надо отметить, образ его земляка святого Иоанна Кронштадтского продолжал его сопровождать по юности и зрелости в Петрограде — Ленинграде и военно-морской цитадели Кронштадте.
Я же в который раз прихожу к мысли о том, что адмирал Кузнецов, так же как и Михаил Ломоносов, не случайно оказался выходцем с Архангельского Севера. Север формирует особый склад характера человека, формирует Личность. И во все века дарит России своих выдающихся людей.
Николай отчетливо понимал, что жить в семье родственников даром нельзя, поэтому он помогал изо всех сил по хозяйству, часто выполнял мелкие поручения дяди. Дел с каждым днем становилось все больше, и школу пришлось бросить. Кроме того, ему всегда хотелось самостоятельности, а значит, надо было устраиваться на работу.
Благодаря высокому росту, мужественному выражению лица Кузнецов выглядел старше своих мальчишек-ровесников. С помощью дяди он устроился в Управление работ по улучшению Архангельского порта в качестве рассыльного. Так в двенадцать лет началась трудовая биография деревенского паренька из Котласского уезда.
В порту вовсю бурлила жизнь. В годы Первой мировой войны в Архангельск от союзников поступало много различных военных грузов. Позднее Н. Г. Кузнецову часто вспоминались эти далекие годы: «Тогда зимой иностранные суда добирались только до устья реки. Там, на Экономии, грузы перегружали в вагоны и доставляли на станцию Бакарица. Для этого через реку проложили времянку, и вагоны вручную перекатывали с одного берега на другой. Мы, подростки, с интересом смотрели, как на исходе зимы по слабеющему льду катились, покачиваясь, вагоны. Казалось, они в любую минуту готовы были свалиться в воду…»
Основными местами приема и хранения военных грузов в Архангельском порту были Бакарица и Экономия. Началось спешное расширение этих участков порта. В помощь архангельским портовикам из Латвии прибыла большая группа грузчиков-стивидоров. Среди них был А. Я. Пельше, избранный вскоре в состав Архангельского комитета РСДРП(б). Делегатом от Архангельской парторганизации он участвовал в работе VI съезда РСДРП(б). После Великой Отечественной войны А. Я. Пельше многие годы возглавлял Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Воистину пути Господни неисповедимы. В 1969 году опальный адмирал Н. Г. Кузнецов был принят А. Я. Пельше в связи со снятием с него партийного взыскания. Передать письмо Л. И. Брежневу с просьбой разобраться в деле, ознакомиться с материалами, на основании которых адмирал был понижен в воинском звании, партийный функционер отказался.
…В 1915 году в Архангельск пришло 409 кораблей союзников с оружием и военной техникой. Утром 25 октября 1916 года у причалов Бакарицы ошвартовался один из крупнейших пароходов России — «Барон Дризен». В его трюмах находилось свыше 300 тонн взрывчатки и около 500 тонн американского пороха. На следующий день прогремели оглушительные взрывы. Пароход «Барон Дризен» пошел ко дну. Лавина огня перекинулась на причалы, где, сея смерть, стали рваться снаряды. Бакарица превратилась в пустыню… Местные власти не извлекли урока из этих событий. А между тем в Архангельск прибывали новые суда, груженные пушками, винтовками, бомбами, гранатами. Один из них, ледокольный пароход «Семен Челюскин», в трюмах которого находились тонны взрывчатки, ошвартовался на причале порта Экономия. Трагедия повторилась. Пароход «Семен Челюскин» взлетел на воздух. Пожар длился целую неделю. Порт Экономия был превращен в пепелище. Николай Кузнецов был свидетелем этих трагических событий. Любознательный от природы, он был знаком с революционными выступлениями рабочих, наслышан о работе Чрезвычайной комиссии по разгрузке Архангельского порта, перед которой стояла задача вывезти военное
