Тэмми подбежала к «камаро».
– Ох, черт, я ж ее заперла, а ключа нет! У тебя есть вешалка?
– Нет! – заорал я. –
–
Тэмми вновь заскочила в мамину квартиру. Открылась дверь. Дэнси выла и орала. Потом я услышал, как дверь захлопнулась, и Тэмми вернулась с вешалкой. Подошла к «камаро» и поддела дверцу.
Я подошел к ее машине. Тэмми забралась на заднее сиденье и теперь рылась в этом невообразимом хламе – в одежде, бумажных пакетах, картонных стаканчиках, газетах, пивных бутылках, пустых коробках, – что был там навален. Потом нашла – свою камеру, «полароид», который я подарил ей на день рождения.
Когда я ехал в аэропорт, погоняя «фольксваген» так, будто собирался выиграть заезд на 500, Тэмми наклонилась ко мне:
– Ты меня точно любишь, правда?
– Да.
– Когда прилетим в Нью-Йорк, я тебя так выебу, как тебя
– Серьезно?
– Да.
Она схватила меня за член и прижалась ко мне. Первая и единственная рыжая моя. Мне повезло…
59
Мы бежали по длинной рампе. Я тащил ее платья и бумажные пакеты.
У эскалатора Тэмми увидела страховой автомат.
– Прошу тебя, – сказал я, – у нас до взлета пять минут.
– Я хочу, чтобы Дэнси получила деньги.
– Ладно.
– У тебя двух четвертачков не найдется?
Я дал ей два четвертачка. Она засунула их в машину, и оттуда выскочила карточка.
– У тебя есть ручка?
Тэмми заполнила карточку – к карточке полагался еще и конверт. Тэмми вложила карточку в конверт. И попыталась засунуть его в щель автомата.
– Эта штука не влазит!
– Мы опоздаем на самолет.
Она все запихивала конверт в щель. Тот не проходил.
Она стояла и просто-таки вколачивала его в щель. Теперь конверт согнулся пополам, и все края у него измялись.
– Я сейчас озверею, – сказал я. – Я этого не
Она пихнула его еще несколько раз. Конверт не влезал. Она взглянула на меня.
– Ладно, пойдем.
Мы поднялись на эскалаторе вместе с ее платьями и бумажными пакетами.
Нашли выход на посадку. Заняли два места ближе к хвосту. Пристегнулись.
– Вот видишь, – сказала она, – я же говорила, у нас куча времени.
Я посмотрел на часы. Самолет покатился…
60
Мы летели уже двадцать минут, когда она вытащила из сумочки зеркальце и начала краситься – главным образом глаза. Она трудилась над глазами крохотной кисточкой, сосредоточившись на ресницах. При этом очень широко распахивала глаза и открывала рот. Я наблюдал за нею, и у меня встал.
Ее рот был настолько полон, и кругл, и открыт – а она красила ресницы. Я заказал нам выпить.
Тэмми прервалась на выпивку, затем продолжила.
Молодой парень, сидевший справа, начал играть с собой. Тэмми глазела на свое лицо в зеркальце, не закрывая при этом рта. Такими губами только и отсасывать, видно по всему.
Она продолжала так целый час. Затем убрала зеркальце и кисточку, оперлась на меня и уснула.
Слева от нас сидела женщина. Где-то за сорок. Тэмми спала рядом со мной.
Женщина посмотрела на меня.
– Сколько ей? – спросила она.
В реактивном самолете внезапно стало очень тихо. Все сидевшие поблизости слушали.
– Двадцать три.
– А выглядит на семнадцать.
– Ей двадцать три.
– Сначала два часа красится, а потом засыпает.
– Не два, а всего около часа.
– Вы в Нью-Йорк летите? – спросила меня дама.
– Да.
– Это ваша дочь?
– Нет, я ей не отец
Дама-следователь сдалась. Она откинулась на сиденье и закрыла глаза. Ее голова соскользнула в мою сторону. Казалось, она почти лежит у меня на коленях. Обнимая Тэмми, я наблюдал за этой головой. Интересно, она будет против, если я сокрушу ей губы своим безумным поцелуем? У меня снова встал.
Мы уже шли на посадку. Тэмми казалась очень вялой. Меня это тревожило. Я ее пристегнул.
– Тэмми, уже
Никакого ответа.
Передознулась?
Я пощупал ей пульс. Не чувствуется.
Я посмотрел на ее огромные груди. Я старался разглядеть хоть бы намек на дыхание. Они не шевелились. Я поднялся и пошел искать стюардессу.
– Сядьте, пожалуйста, на свое место, сэр. Мы идем на посадку.
– Послушайте, я беспокоюсь. Моя подруга не хочет просыпаться.
– Вы думаете, она умерла? – прошептала стюардесса.
– Я не знаю, – прошептал я в ответ.
– Хорошо, сэр. Как только мы сядем, я к вам приду.
Самолет начал снижаться. Я зашел в сортир и намочил несколько бумажных полотенец. Вернулся на место, сел рядом с Тэмми и стал тереть ей лицо полотенцами. Весь этот грим – коту под хвост. Тэмми даже не вздрогнула.
– Блядь, да проснись же ты!
