— Вот как? Первым делом? И всё-таки… ничего? Я видел твои отчёты Хетвару. Количество не упомянутых в них событий впечатляет. Леопарды. Волшебницы. Странные ссоры. Падение в реку. Твой романтичный лейтенант Геска даже утверждает, будто ты влюбился — о чём тоже нет ни слова в твоих письмах, хотя это я и мог бы понять.

Ингри вспыхнул.

— Письма могут попасть не по адресу. Или оказаться прочитанными глазами врага. — Ингри в упор посмотрел на графа.

Венсел открыл и закрыл рот. Некоторое время ему пришлось заниматься только своим конём — на дороге оказалась глубокая лужа. Когда её удалось объехать и кузены снова поскакали стремя к стремени, Венсел сказал:

— Прости, если я кажусь тебе излишне обеспокоенным. Я могу очень многое потерять.

С фальшивой жизнерадостностью Ингри ответил:

— Ну а я, со своей стороны, уже всё потерял, граф-выборщик.

Венсел прижал руку к сердцу, признавая поражение, но тихо добавил:

— Я должен думать и о своей жене.

Теперь настала очередь Ингри смущённо замолчать. То, что брак Венсела был вызван политическими соображениями и до сих пор оставался бесплодным, не означало отсутствия супружеской любви — как с той, так и с другой стороны. Действительно, предательство принцессы Фары по отношению к своей фрейлине говорило о пламенной ревности, которая не могла быть порождена скукой и равнодушием. А дочь священного короля была ценным завоеванием для такого невзрачного молодого человека, как бы знатен он ни был.

— Кроме того, — легкомысленным тоном продолжал Венсел, — быть сожжённым заживо — весьма мучительная смерть. Не рекомендую. Думаю, что этот исчезнувший волшебник может оказаться угрозой нам обоим. Он знает многое, чего знать не должен бы. Нам нужно найти его первыми. Если окажется, что он не представляет опасности для нас лично, я буду рад передать его в руки Хетвара.

А если волшебник окажется опасен для него, что тогда намерен предпринять Венсел? И, о Священная Пятёрка, как именно?

— Оставляя в стороне вопросы долга, должен сказать, что это не тот арест, совершить который в моих силах — для собственного блага или нет.

— А если бы был в силах? Разве знание тебя не привлекает?

— Ради чего?

— Ради выживания.

— Мне и так удаётся оставаться в живых.

— Удавалось до сих пор. Однако помилование, дарованное тебе храмом, отчасти зависит и от уверенности в том, что твой волк скован, а он теперь на свободе.

Ингри настороженно взглянул на Венсела.

— Как это?

Губы Венсела скривила слабая улыбка.

— Я мог бы догадаться об этом по одному тому, как ты теперь воспринимаешь меня, но в том нет необходимости: я могу видеть твоего зверя. Он смирно лежит у тебя внутри — по многолетней привычке, — однако ничто не сдерживает его, и тебе достаточно его позвать… Рано или поздно какой-нибудь проницательный жрец заметит это или ты сам сделаешь ошибку, так что всё раскроется. — В тихом голосе Венсела прозвучало напряжение. — Есть альтернативы тому, чтобы отсечь себе руку из страха перед собственным кулаком, Ингри.

— Откуда тебе знать?

На этот раз Венсел колебался дольше.

— В замке Хорсривер замечательная библиотека, — уклончиво ответил он наконец. — Некоторые из моих предков собирали предания, а один был знаменитым учёным. В замке хранятся документы, которых, я уверен, нет больше нигде; среди них есть и такие, что были написаны сотни лет назад. Записи, которые жрецы Аудара без колебаний сожгли бы. Там есть совершенно поразительные свидетельства очевидцев — как-нибудь я тебе расскажу парочку исторических анекдотов… В общем, вещи достаточно захватывающие, чтобы побудить к чтению даже не слишком любознательного подростка… а потом, как оказалось, совершенно необходимые ему для того, чтобы выжить. — Венсел посмотрел Ингри в глаза. — Ты ответил на своё так называемое осквернение тем, что бежал прочь от любого знания. Я ответил на своё тем, что кинулся искать знания. Как ты полагаешь, кто из нас теперь лучше ориентируется в ситуации?

Ингри сделал долгий выдох.

— Ты даёшь мне много пищи для размышлений, Венсел.

— Ну так размышляй! Только на этот раз не отворачивайся от понимания, умоляю тебя. Не поворачивайся ко мне спиной, — добавил он тихо.

«Вот уж ни за что! Я просто не рискну».

Ингри кивнул Венселу, стараясь не выдать своих мыслей.

Кортеж достиг каменистого брода; к счастью, поток оказался не таким бурным, как тот, что пришлось пересекать три дня назад, но всё-таки Ингри всё внимание обратил на то, чтобы переправа прошла благополучно. Ещё через милю повозка с гробом едва не завязла в грязи, а потом конь одного из гвардейцев охромел, потеряв подкову. На привале, устроенном, чтобы напоить лошадей, двое из приближённых Болесо устроили драку — ссора между ними тлела уже давно, а теперь разгорелась ярким пламенем. Обычная угроза Ингри едва не оказалась бесполезной; когда драчунов растащили, Ингри отвернулся, побледнев от беспокойства (которое, к счастью, все приняли за гнев): в следующий раз ведь может случиться, что угрозы окажется недостаточно, и он будет вынужден действовать…

Ингри снова сел в седло, стараясь не показать, как встревожен. Невозможно было отрицать: Венсел погрузил его разум в хаос. От странного разговора с графом у Ингри осталось тревожное ощущение: они фехтуют в темноте, нанося удары наугад. Оба они открывали опасные секреты, делали обманные финты и парировали выпады… но на равных ли?

«Мне кажется, Венсел скрывает больше…»

Но ради справедливости нужно признать, что он вроде бы и открыл больше.

Раньше Ингри думал, что тревога по поводу наложенного на него заклятия — его самая неотложная проблема. Мысль о том, что известные Венселу легенды могут содержать ключ к этой тайне, вдвойне взволновала Ингри. Могло оказаться, что у него появился союзник. Однако в равной мере было возможно, что он обнаружил своего неизвестного врага. И как получается, что Венсел смотрит на незаконных волшебников как на мелкую неприятность, с которой ничего не стоит справиться? Ингри бросил взгляд на графа, который ехал во главе кортежа; тот допрашивал теперь одного из охранников Болесо, но до Ингри не доносилось ни слова. Солдат был крупным парнем, но сейчас он съёжился, словно стараясь сделаться меньше.

Венсел разбросал множество приманок, но всё же не новые тайны так занимали Ингри, захватывали и заставляли дрожать…

«Что известно Венселу о моём отце и своей матери, о чём я не знаю?»