предложила Исель.

— Если мы будем вынуждены действовать таким образом, то сначала мы должны скакать в Валенду и, во-первых, освободить нашу семью, во-вторых — обеспечить себе тыл. Однако если ди Джиронал собирает войско, чтобы атаковать Тарион, я не могу и не хочу оставить своих подданных без защиты.

Исель нетерпеливо взмахнула рукой.

— Но когда мы с Бергоном уедем из Тариона, у ди Джиронала не будет повода для нападения. То же самое и с Валендой. Он именно меня хочет — вернее, должен — иметь в своих руках.

— Мне не слишком нравится мысль, что ди Джиронал нападёт на ваш отряд в пути, где вы будете открыты и уязвимы, — покачал головой Кэсерил.

— Дядя, сколько людей вы можете прямо сейчас предоставить для сопровождения нас в Кардегосс? — спросила Исель. — Верховых? Пехотинцы пусть поспешают за нами как только могут. И как скоро их всех можно будет собрать?

— Я могу подготовить пять сотен всадников к завтрашнему вечеру и тысячу пехотинцев ещё через день, — неохотно ответил провинкар. — Два моих соседа могут выслать столько же, но чуть позже.

Кэсерил подумал, что ди Баосия мог бы достать, как фокусник из шляпы, вдвое большую армию, если бы не пытался страховаться от возможных неприятностей. Когда всё поставлено на карту, чрезмерная осторожность может оказаться столь же гибельной, как и чрезмерное безрассудство.

Исель сложила руки на коленях и сурово свела брови.

— Так пусть они готовятся. Мы будем присутствовать на утренней молитве в День Дочери, затем примем участие в процессии, как и планировалось. Дядя, лорд ди Паллиар… прошу вас выслать как можно больше разведчиков во всех направлениях — нам нужны данные о передвижениях ди Джиронала. Посмотрим, что нам будет известно к завтрашнему вечеру, тогда и примем окончательное решение.

Двое мужчин поклонились и поспешили из комнаты; Кэсерила Исель попросила задержаться.

— Я не хотела спорить с моим дядей, — сказала она с сомнением в голосе, — но я считаю, что ехать в Валенду — это терять время. Как вы думаете, Кэсерил?

— С точки зрения рея и рейны Шалиона-Ибры… Валенда не является стратегически важным объектом как географический пункт. Ею может владеть кто угодно.

— Тогда пусть там застрянут не наши войска, а войска ди Джиронала. Но я подозреваю, что мой дядя не согласится с этим.

Бергон прокашлялся.

— Дороги на Валенду и Кардегосс расходятся не сразу. Сначала это одна дорога. Мы можем сказать, что едем в Валенду, а на развилке свернуть в Кардегосс.

— Сказать кому?

— Да всем. Смотрите, как замечательно получится — все шпионы канцлера, которые здесь есть, поспешат направить его по ложному пути.

Да, это действительно сын Лиса Ибры… Кэсерил одобрительно кивнул.

Исель поразмыслила над предложением, затем снова нахмурилась.

— Это получится, только если люди моего дяди пойдут за нами.

— Если мы их поведём, мне кажется, у них просто не будет другого выбора.

— Я надеялась избежать войны, а не начинать её, — вздохнула Исель.

— Ну, тогда имеет смысл не идти в город, набитый войсками канцлера. Что ты на это скажешь? — предложил Бергон.

Исель загадочно улыбнулась, наклонилась и чмокнула его в щёку; Бергон дотронулся до щеки и тоже улыбнулся.

— Мы оба должны принять решение до завтра, — объявила она. — Кэсерил, отправляйте письмо моему брату, как будто мы и не собираемся никуда двигаться из Тариона. При случае мы нагоним его в пути и доставим сами.

Благодаря помощи ди Баосия и старшего настоятеля Кэсерил не испытывал недостатка в добровольцах — ни в городе, ни в храме, — жаждавших доставить письмо принцессы в Кардегосс. Тех, кто был на стороне молодой пары, становилось всё больше. Не успевшие приехать на свадьбу стекались в город к празднованию Дня Дочери. Молодость и красота притягивают сердца людей, как могущественный талисман; близившийся сезон леди Весны, сезон обновления, стал символизировать для всех начало правления Исель.

И Кэсерил знал, что никто из пребывавших ныне в Тарионе не забудет это время надежд; память о нём будет светиться в их глазах и тогда, когда они будут смотреть на уже умудрённых зрелостью Исель и Бергона.

Поздним вечером, когда большинство горожан укладывались в уютные постели, дюжина избранных посланцев садились в сёдла. Кэсерил провожал их. Он вручил документы настоятелю, который ехал с ними — сдержанному господину, достигшему в ордене Отца этого высокого духовного чина, — и улыбнулся марчу ди Соулду, включённому в отряд в качестве свидетеля со стороны Бергона. Наконец посланцы принца и принцессы тронулись в путь. Палли проводил Кэсерила до дворца ди Баосия и пожелал ему спокойной ночи.

Когда Кэсерил поднимался по лестнице на галерею, в голове его лёгкой тенью промелькнула мысль, от которой шаги его стали тяжелее. Проклятие ложилось тяжким грузом на самые светлые надежды. Лет десять назад молодой Орико начинал своё правление, будучи таким же энергичным и волевым, как Исель. Он словно верил, что чёрное облако можно победить, если вложить в борьбу достаточно усилий, доброй воли, благородных порывов. Но всё пошло не так…

Есть судьба и похуже, чем стать ди Льютесом Исель, подумал Кэсерил, он может стать её ди Джироналом. Сколько разочарований и разрушительных ударов проклятия сумеет вынести преданный человек, прежде чем начнёт терять рассудок, наблюдая, как молодость и надежды превращаются в дряхлость и отчаяние? И каким бы ни был Орико, он держался очень долго, позволяя следующему поколению выиграть время, поймать удачу. Словно упрямый маленький герой, он затыкал своим телом дыру в плотине, не давая напирающим тёмным водам проклятия затопить тех, кто мог спастись. Пока не захлебнётся и не утонет сам…

Кэсерил приготовился ко сну и к ночной атаке, но Дондо был нынче странно тих. Устал? Собирается с силами? Ждёт… Несмотря на сознание его зловещего присутствия, Кэсерил, ожидая, незаметно уснул.