Что же узнал по телефону Кочергин? Оказывается, Глухаревский собрал на скорую руку вещички и проследовал на вокзал. По пути он передал Кошелькову бумажный сверточек, что-то вроде сложенного в несколько раз конверта, и сел в трамвай. Сейчас Глухаревский на вокзале, ожидает поезда.

– Первым должен удалиться тот, кому больше угрожает опасность провала, – заключил Кочергин. – Надо арестовать всех троих. Займитесь Кошельковым.

Лично займитесь. Об остальном позабочусь я. Глухаревский что-то передал Кошелькову. Это «что-то», по всей видимости, предназначено Витковскому, но должно попасть в наши руки. Кстати, вы хорошо стреляете?

Как человек скромный и любящий правду, я ответил:

– Горжусь, что состою в лучшей стрелковой пятерке коллектива.

Кочергин сдержал улыбку:

– Отлично. Прихватите с собой малокалиберный пистолет. Возможно, понадобится. По воздушным шарам не приходилось стрелять?

Я признался, что не приходилось.

– Смотрите не промажьте! Пристрастие Кошелькова к шарам не случайно.

Спустя короткое время я сидел в уютной комнатке старой учительницы напротив дома Кошелькова и смотрел в окно. День клонился к исходу.

Учительница пристроилась у стола и трудилась над внушительной стопой ученических тетрадей. Она не мешала мне, я – ей.

Я выжидал. Проще простого было бы зайти к Кошелькову, арестовать его и произвести обыск, но обыск мог не дать желанного результата. Нет, терпение и терпение… «Передачка» должна попасть в наши руки.

Наконец, из калитки, прорезанной в высоких воротах, вышел Кошельков.

Над его головой покачивался большой красный шар. Он постоял немного, взглянул в небо, где рокотал пролетавший самолет, и зашагал в сторону центральной улицы.

Я встал. Это было машинальное движение, ибо я мог не вставать и не торопиться: с Кошелькова не спускали глаз три работника из моею отделения, находившиеся на своих постах.

Я покинул комнату учительницы через четверть часа, когда уже был уверен, что Кошельков удалился квартала за два.

Большой шар привлек мое внимание еще издали Он оказался хорошим ориентиром Сначала он двигался прямо, выплыл на улицу Карла Маркса, потом повернул на Советскую, затем на Гоголевскую и стал подниматься по ней.

Гоголевская улица выходила на небольшую площадь, вид которой портил старый, с облупившейся штукатуркой и обезглавленными куполами собор На паперти стоял высокий худощавый мужчина и разглядывал остатки былых лепных украшений у входа.

«Витковский», – мелькнула догадка.

Место для свидания было выбрано удачно. Витковский видел все вокруг и мог сразу заметить подозрительного человека. Я шел еще по тротуару, а Кошельков уже пересекал площадь. Идти следом было опасно, а остановиться – нельзя: остановлюсь я, остановятся и мои ребята. Решение принял на ходу вернулся до угла назад, обошел собор с другой стороны и вышел навстречу Кошелькову. Но тот уже успел приблизиться к Витковскому.

На площади в это время появились двое из моих ребят. Они смеялись, толкали друг друга, дурачились. Это был условный знак: значит, я опоздал.

Кошельков уже передал что-то Витковскому, и теперь тот держал в руках красный шар. Они шли рядом и мирно беседовали. Нельзя было терять ни секунды. Я пошел прямо на них, а с противоположной стороны стали приближаться мои помощники.

Да, место для свидания было удачное. Об этом я подумал еще раз в тот момент, когда нас разделяло не более двадцати пяти шагов. Площадь возле собора оказалась пустой, и подойти к цели незамеченными нам не удалось.

Витковский обернулся, увидел моих ребят и инстинктивно почувствовал опасность. Красный шар тут же оторвался от его руки.

– Будь ты неладен! – фальшиво-огорченно вскрикнул он.

Ветром шар несло на меня, и поднимался он не так уж быстро. На конце нитки болталась свернутая в трубку бумажка.

Я быстро вытащил из внутреннего кармана пальто малокалиберный наган и, вскинув его, нажал курок.

Все это произошло в считанные секунды; за негромким щелчком выстрела последовал хлопок, и шар маленьким комочком упал на снег.

Витковский решился на последнюю попытку.

– Спасибо! – крикнул он и бросился к остаткам шара.

– Ни с места! – предупредил я.

С другой стороны подбегали мои ребята. Кошельков и Витковский автоматически подняли руки. Другого выхода у них не было.

Я отвязал от шара груз. Обычный почтовый конверт, заклеенный и свернутый в трубку. 6 нем что-то таилось.