минут.
Джейн, разумеется, воздерживалась от замечаний, но у нее на глаза наворачивались слезы. Увы, все эти чудеса были ей знакомы по фантастическому телесериалу под названием «Дестрой, предводитель мутантов». Толокин, кажется, не понимал, что путает реальность с фильмом, который когда-то видел по своему допотопному черно-белому телевизору.
— Ведь я вовсе не старик, — временами оживлялся он. — На самом деле мне всего тридцать лет. У меня такая внешность от введенных в мою кровь препаратов. Они вдвое увеличивают силу, но и организм изнашивается вдвое быстрее. Чем больше тебе приходится обращаться к дублирующей системе, тем скорее ты стареешь. Существует и противоядие, однако
Во время кризисов Джейн до крови закусывает губы, чтобы не разрыдаться. Обычно они длятся день- два, и тогда ей приходится ему подыгрывать, раздевать старика догола и тыкать пальцем его немощное тело, показывая, что она «нащупала» эти таинственные кнопки, имплантированные ему под кожу. Джейн делает вид, что находит их и пытается надавить.
— О, ради Бога, — разражается Толокин, — мне от этого ни жарко, ни холодно — все резервы пусты, я вряд ли превращусь в прекрасного принца.
Все свободное время Джейн рисует. В тетрадях проливается свет на некоторые загадочные события в истории, которые в свое время наделали много шума и о которых писали все газеты. Убийство Кеннеди, лжекатастрофы, призванные замаскировать устранение членов конгресса, замешанных в деле, связанном с коррупцией, ликвидация под видом несчастных случаев десятков неудобных свидетелей. Кактусу удалось подготовить бесчисленное количество тайных казней, о чьей истинной природе никто не подозревал. Джейн с изумлением узнала, что одна из звезд эстрады, диски которой она коллекционировала, была агентом КГБ, и ее убийство замаскировали под смерть от передозировки наркотика. Джейн словно запустила руку в сейф и извлекла документы, полные грязи и крови. Она, пытаясь изобразить все эти ужасы, пользуется старыми пожелтевшими газетами, особенно когда ей нужно добиться физического сходства героев. Когда Толокин узнает кого-нибудь из них, он очень доволен.
— Это вылитый он! — восклицает старик. — Отличная работа!
После недолгой паузы тут же добавляет:
— Я, впрочем, тоже не промахнулся. Он умер хныча, умоляя меня о пощаде, а ведь всегда корчил из себя героя! — И он разражается своим глуховатым свистящим хохотом, к которому Джейн так и не удалось привыкнуть.
Из тетради она узнала адреса поставщиков, пароли и то, как изготавливать взрывчатку из вполне безобидных хозяйственных товаров, имеющихся в свободной продаже. Всякий раз, когда они отправляются на прогулку, Толокин знакомит ее с кем-нибудь из своих приятелей. С такими же стариками, как и он сам. У Джейн создается впечатление, что она присутствует при подготовке зловещего заговора восьмидесятилетних. У них у всех одинаковый ледяной взгляд за толстыми стеклами очков, говорят они мало, по большей части отпуская двусмысленные замечания, или произносят многозначительные фразы, которые повисают в воздухе, оставаясь без объяснений.
Толокин начал усиленно дрессировать Джейн. Он посылает ее в магазины за продуктами, каждый раз разные, находящиеся на значительном расстоянии друг от друга, никогда рядом с их домом, учит ее делать пометки на консервах.
— Я слишком много знаю, — доверительно бормочет он. — Меня пытаются выследить в течение долгих лет. С годами круг сужается. Как только меня обнаружат, немедленно устроят несчастный случай. Вот почему я всегда должен быть начеку.
Когда Джейн остается одна в ванной комнате, она взвешивается и обмеряет свой живот. Она совершенно не поправилась, но знает, что первые три месяца беременности женщина может оставаться плоской как доска, а потом дела начинают принимать плохой оборот. Джейн боится реакции Кактуса, даже думает, что он может задушить ее, когда узнает правду. Она должна стать сильной, чтобы встретить этот день достойно. Достаточно сильной, чтобы защититься и, если понадобится… убить старика.
Однажды Джейн спросила Толокина, почему он спас ее, когда она пыталась утопиться. Он ответил:
— Не знаю, наверное, захотел посмотреть, что из этого выйдет, у меня раньше не было привычки кому-нибудь помогать. Врачи только и делают, что вытаскивают с того света толпы посредственностей, — я же занимался обратным: устранял выдающиеся личности, знаменитости. Людей, чьи имена фигурируют в учебниках по истории. Нередко именно потому, что я их убил, они становились бессмертными! Если бы я дал им спокойно дожить до старости, они успели бы разочаровать своих избирателей и давно уже были бы преданы забвению. Благодаря мне они ушли, находясь в зените славы, на пике популярности. Это я сделал их героями, создал миф… и если бы можно было спрашивать у мертвецов, я уверен, что из могильного мрака они ответили бы, что признательны мне за то, что именно я так распорядился их жизнью. Они ведь не надеялись так легко и плавно шагнуть в бессмертие. Когда я увидел, как ты изо всех сил колотишь руками по воде, моей первой мыслью было дать тебе по затылку веслом, чтобы ты перестала забрызгивать мою лодку, но потом я подумал: а что значит спасти однажды кого-нибудь из посредственностей? Вот я и попробовал.
Джейн не обиделась, ведь Толокин говорил о той, кем она была прежде. Разве не интересно иногда узнать, чем направляются поступки убийц-профессионалов, открыть, что все их действия подчинены определенной, четко организованной системе.
Часто Толокин перелистывает свою записную книжку с адресами. Все в ней записано условными знаками, прочесть невозможно. А поскольку он давно потерял всякое представление о ключе к этому коду, сведения становятся совершенно бессмысленными.
— Здесь записаны фамилии всех парней из легиона «Дестрой», — объяснил он. — Таких же мутантов, как я. Теперь все они находятся в секретном госпитале. Чтобы с ними увидеться, нужно знать специальный пароль. У многих пересаженные органы перестали правильно функционировать, и они превратились в монстров. У них на телах мускулы, которых не бывает у нормальных людей, а в утробе чудовищно разросшиеся органы. Никто не знает, почему одни из органов начинают ни с того ни с сего разбухать — в этом случае их нужно удалять. Раньше я всегда навещал этих бедолаг, сидел у их изголовья, и мы вместе вспоминали прежние славные времена, а теперь даже не могу вспомнить, где находится этот госпиталь. Я стал забывать то, что происходило недавно, зато прекрасно помню все, что случалось в ранней юности. Странно, не так ли? Как знать, может быть, скоро наступит время, когда тебе каждое утро придется мне напоминать, кто ты такая и почему здесь!
И вот Джейн рисует таинственную больницу с монстрами-пациентами. Свиток постепенно становится все толще. Как только краски на очередном рисунке высыхают, она сразу же приклеивает его к основе. Самые светлые моменты своей теперешней жизни, которые еще выпадают ему на долю, Толокин проводит, низко склонив голову над картинками, изучая их и вспоминая былое.
Вскоре Джейн совершает первое преступление. Все произошло из-за Найки, кота Толокина. Кот этот был взят им из фармацевтической лаборатории, которая занималась испытаниями новых сердечно-сосудистых препаратов. Почти вся шерсть у кота вылезла, он все время мерз и оттого любил поваляться на солнышке на газоне. Их сосед, старик Брюс Флагстоун, ненавидел это животное, считал, что у кота стригущий лишай, ставший причиной появления, как он полагал, и его собственной лысины.
— До того как эта тварь здесь появилась, все мои волосы были на месте, — бубнил он, заглядывая через изгородь. — Стоило ему однажды потереться об меня, и моя голова стала лысой, как задница новорожденного!
Кроме всего прочего, Найки любил справлять малую нужду прямо на розовые кусты, которые после такого орошения тут же вяли. Брюс Флагстоун не единожды угрожал Толокину, что расправится с Найки.
