свидание все время откладывается. – В мои обязанности не входит выслушивание претензий со стороны федеральных агентов. Я лечу психически больных детей, а не занимаюсь полицейскими расследованиями.
При входе на территорию парка Санди предъявила временный пропуск, и охранник уже в который раз принялся внимательно его изучать, словно она проходила через ворота впервые. Да и в самой лечебнице все давали понять Санди, что ее присутствие нежелательно. Больные, интуитивно чувствуя неприязненное отношение к ней со стороны медицинского персонала, иногда бросали в нее камешки и корчили рожи. Сначала она решила зайти к Робину в его крошечную отдельную палату. Ребенок упорно отказывался от еды, и ему начали вводить раствор глюкозы.
– Ночью он несколько раз обмочился, – раздался кислый голос Роуз Сандерман у нее за спиной. – Мне кажется, дела у малыша идут неважно.
Санди наклонилась над постелью Робина. Она умирала от желания погладить его по щеке. Бледный, исхудавший, с темными кругами под глазами, мальчик был безучастен ко всему, и казалось, ничто не способно вывести его из этого состояния.
– Сегодня я встречаюсь с Декстером, – напомнила Санди, выпрямляясь. – Покажите, где я могу его найти.
Ей не понравился испытующий взгляд медсестры, который та на нее устремила. Перед Санди словно высветилась бегущая строка, в которой утверждалось
Роуз Сандерман отвела Санди в сад. В конце аллеи на скамейке сидел долговязый узкоплечий паренек с картонной коробкой на коленях.
– Это он, – шепнула Роуз. – Будьте осторожны… Не испортите нам его.
У Санди по спине пробежал холодок. В дрогнувшем голосе медсестры ей почудилось нечто странное, какая-то слабинка, и неожиданно Санди почувствовала себя менее одинокой.
– Мальчик совсем не злой, – вновь заговорила Роуз, – он не боится незнакомых людей и любит поговорить. Идемте, я вас представлю.
Они приблизились к юноше. Декстеру Маллони исполнилось восемнадцать. Как ни странно, он казался одновременно и старше и моложе своих лет. Санди, впрочем, это не удивило. В поведении многих душевнобольных, ставших жертвами преждевременной старости, часто сохраняются детские привычки. Юноша был очень худ. Из рукавов поношенной рубашки торчали тонкие запястья невероятной длины, переходившие в узкие костлявые ладони. Его лицу подошло бы определение «лунообразное», будь оно менее продолговатым. Однако главной отличительной чертой внешности Декстера было почти полное отсутствие красок: волосы, глаза, губы – все бесцветное. Невольно вспоминались старые тряпичные куклы, вылинявшие от частых стирок. Сходство с марионеткой дополняла способность Декстера сгибать тело так, словно оно было лишено скелета. Паренек сильно сутулился, и создавалось впечатление, что тяжелая голова гнет его к земле и он вот-вот опрокинется.
– Декс, – осторожно произнесла Роуз Сандерман, – познакомься, это Санди. Она добрая. Ей хочется с кем-нибудь поболтать.
– Она благородного происхождения? – осведомился юноша, даже не повернувшись в сторону женщин. – Наверное, явилась с прошением? Сегодня я не принимаю. До золотушных тоже больше не дотрагиваюсь. Что же касается должностей при дворе, то скажите, что все они распределены.
Юноша цедил слова с таким жеманством и высокомерием, что только его болезненная хрупкость, которая не могла не вызывать жалости, позволяла окружающим без негодования выносить этот спектакль.
«Боже! – содрогнулась Санди. – Как он похож на Робина. Декстер – бывший Робин, Робин, изуродованный отрочеством. Цыпленок, ставший петушком».
Отвращение и огромная печаль охватили Санди, словно перед ней было бесценное полотно великого мастера, безнадежно испорченное вандалами. На лице Декстера еще оставались следы детской прелести, но она уже отступала перед неумолимым напором юношеских гормонов. Итак, Санди видела перед собой то, во что должен превратиться Робин через десять лет. От сильного волнения у нее задрожал подбородок, но она сразу взяла себя в руки, потому что Роуз Сандерман не спускала с нее глаз. «Знает, – думала Санди, – конечно, знает, о чем я сейчас думаю. Должно быть, она испытывала то же самое, когда со временем Декстер стал терять свое очарование».
Нужно было что-то делать. Санди опустилась на скамейку рядом с юношей. Он сидел неподвижно, по- прежнему не отрывая застывшего взгляда от линии горизонта и обхватив руками крышку картонной коробки. После секундного колебания Роуз Сандерман наконец удалилась.
– Мне известно, что вы – король в изгнании, – тихо сказала Санди. – Один мой знакомый ребенок оказался в таком же положении, поэтому я прекрасно понимаю ваши чувства.
От неожиданности Декстер Маллони моргнул. У него были очень тонкие уши, на солнце казавшиеся прозрачными, и длинные, густые, чисто женские ресницы. Щеки, лишенные растительности, делали юношу совсем бесполым. И если отдельные части лица – рот, скулы – были просто восхитительны, то другие, развившиеся сверх меры, безжалостно разрушали гармонию. Но хуже всего была улыбка, отвратительная кривая ухмылка, одновременно жалкая и вызывающая, окончательно портившая физиономию. Каждые полминуты его лицо менялось, в зависимости от мимики становясь то привлекательным, то уродливым, и эта странная метаморфоза пугала, вызывала тревожное чувство.
– Вы новая пансионерка? – спросил юноша. – Прежде я не встречал вас в парке. Но возможно, вас не выпускали из палаты. Если вы буйная, лучше уйдите, я хочу, чтобы меня все оставили в покое. Мне нужно думать о делах королевства.
– Что вы, я мирный человек, – пролепетала Санди. – Вам нечего бояться. Где находится ваше королевство?
– Там. – Юноша показал глазами на картонную коробку. – Я вынужден всегда носить его с собой, чтобы им не завладели враги.
– Мне хотелось бы взглянуть… – осмелела Санди.
– Только не здесь! – отрезал Декстер, испуганно вздрогнув. – Слишком ветрено.
Он медленно повернулся к собеседнице и, прищурившись, посмотрел ей в глаза.
– Вы не врач, – вдруг сказал юноша, – вы сумасшедшая, я сразу это понял. Вернее, начинаете сходить с ума… Вы еще не догадываетесь, но больше ничего от вас не зависит. Вопрос времени. Я не ошибаюсь в таких вещах.
Санди изо всех сил стиснула челюсти; ей было трудно выдерживать этот взгляд, мысли путались в голове.
– Да, – повторил Декстер Маллони. – Вы становитесь безумной, поэтому пришли сюда. Захотели посетить место, которое скоро станет вашей новой резиденцией. Не обижайтесь… Я уверен, что и Роуз того же мнения. Мой вам совет: не сопротивляйтесь, смиритесь со своим состоянием, и тогда не придется тратить время впустую. Если останетесь у нас, я вам покажу отличные местечки в парке, где можно спокойно погреться на солнышке.
Они провели вместе целый час, но Санди больше ничего не удалось добиться от юноши. Решив, что на первый раз хватит, она с облегчением отказалась от дальнейшей борьбы. Напрасно Санди полагалась на свое умение обращаться с психически больными людьми: проницательные глаза Декстера вывели ее из равновесия. «Он меня раскусил, – думала Санди, направляясь к выходу. – Увидел кое-что, не укладывающееся в рамки профессионального интереса. Маленький мерзавец!»
Осознав, что стала полностью прозрачной для глаз других людей, Санди впервые по-настоящему испугалась.
22
На следующий день в тот же час Санди вновь оказалась в парке и затем приходила туда все последующие дни. Пытаясь придать своим посещениям какой-то смысл, она начала составлять список симптомов, которые проявлялись в поведении Декстера. Под первым номером в нем значились однообразные движения, повторяющиеся в четкой последовательности, обычно характерные для острой фазы болезни. Руки юноши, лежавшие на крышке картонной коробки, жили собственной жизнью, действуя в
