ли она уже. Надо же, какие заботливые мальчики в твоей семье!

— Они сожрут тебя, — пообещал Мэлли, дрожа от ярости. — Проглотят тебя целиком. Слышишь, что я говорю, Таг?

— Может, и проглотят, — не стал спорить Эндерби и скомандовал: — Открой окно, Рей.

Чемпион подчинился, а Таг, отступив подальше в глубь комнаты, чтобы темнота ее его защитила, крикнул в сияние солнечного света за окном:

— Кто там?

Белый флаг яростно закачался.

— Скит! — донесся пронзительный голос.

— Ладно, Скит. Что ты хочешь?

— Хочу знать: Дэн Мэлли все еще там, с вами?

— Я здесь… цел и невредим! — заорал толстяк. — Сожгите их! Перережьте им глотки! Я сделаю тебя богатым, Скит! Я буду тебе отцом!

— Он там, все в порядке, — сообщил Скит.

И хотя он произнес это негромко, его слова были услышаны в хижине.

— Заткнуть Мэлли рот? — спросил Рей у Эндерби, сурово глядя на их пленника.

— Каждый хороший удар, который ты нанесешь мне сейчас, чуть позже превратится для тебя в два. А каждый плохой удар, нанесенный тобой сейчас, обойдется тебе в ярды медленно содранной и сожженной шкуры! — пообещал толстяк.

— Из тебя вышел бы хороший повар, Дэн, — заметил Таг. — Я всегда знал, что ты умеешь великолепно поджаривать людей. Полагаю, не раз это делал, заставляя их сказать, где они спрятали деньги, верно?

— С белыми людьми я обращался как следует, — проворчал толстяк. — Но если вы, ребята, попытаетесь сейчас причинить мне слишком много беспокойства…

— Оставь его! — посоветовал Эндерби Чемпиону. — Но если он снова заорет, разбей его физиономию револьвером. Вот и все.

Таг говорил спокойно, почти нежно. При этом он улыбался Мэлли, а тот под воздействием его голоса покачал головой, заморгал и выпрямился. Бандит теперь выглядел как человек, внезапно протрезвевший после погружения в ледяную воду. Даже звериный оскал исчез с его лица. Мэлли явно взял себя в руки и только что-то тихо бормотал.

Снаружи позвал укрывшийся за лошадьми Скит:

— Таг!

— Что?

— Отпусти босса, и мы договоримся с тобой.

— Хочешь договариваться со мной после того, как я его отпущу?

— Конечно, — подтвердил Скит. — Мы одержали верх. У нас есть право диктовать условия.

— Что ж, — ответил Таг, — вам придется подумать еще раз, старина. А по-моему, я по-прежнему в лучшем положении.

— Это тебе надо подумать еще раз, — заорал Скит. — Мы можем запросто выкурить вас оттуда.

— Если ты поджаришь нас, ты поджаришь и Мэлли, — напомнил Эндерби.

— Возможно. Но мы собираемся заполучить вас, парень. Ты думал, что одурачил нас сегодня. Не знал, что мы спрятали вторую группу лошадей в прерии, верно?

— Ты ловкий парень, Скит, — признал Таг.

— Я достаточно ловок, чтобы подстричь твою бороду! — завопил бандит. — Отпусти Мэлли!

— Еще чего! — спокойно отозвался Эндерби и захлопнул окно, чтобы показать, что переговоры закончены, по крайней мере на этот момент.

Они слышали, как Скит и его компания отступили.

В хижине Мэлли плюхнулся в кресло, ухмыляясь, но не произнося ни слова. Чемпион стоял в темном углу, не отрывая глаз от ненавистного лица бандита. А Таг тем временем деловито загромыхал возле печи. Быстро развел огонь и занялся готовкой. В глубине печи оказался большой чугунок бобов, и теперь, подняв крышку, Эндерби принюхивался к содержимому.

— Тут нет чеснока, — заявил он. — Я не могу есть бобы без чеснока, Дэн, ты же знаешь.

— По мне, так можешь удавиться! — отозвался Мэлли. — Ты смышленый, ловкий, умный молодой человек, не так ли? Но сейчас ты набросил себе петлю на шею и спрыгнул вниз. Хочу посмотреть, как выберешься из этой неприятности.

— Правда? — хмыкнул Таг. — Где бекон, Дэн?

— Не на твоих ребрах! — закричал толстяк.

— Действительно, я похудел, потому что соблюдал диету, Дэн, — весело сообщил парень, — чтобы быть легче. И все ради твоих лошадей, на которых я скакал, а другими словами, ради тебя, Дэн. Потому что твои лошади для тебя значат больше, чем ты сам значишь для себя. Разве не так?

К этому времени он нашел бекон и стал нарезать его рубящими ударами ножа для разделки мяса. Это был большой и острый нож, но Таг владел им с таким замечательным мастерством, что предводитель бандитов невольно залюбовался, как тонкие прозрачные ломти падают один на другой.

— А ты любишь себя! — проговорил Мэлли. — Гордишься собой. Но не понимаешь, что всегда был дураком. Ты усердно работал, а я получал от твоей работы прибыль. И всегда был в выигрыше. И ты, Таг, проиграл самого себя. Теперь я держу мешок. — Он самодовольно хихикнул.

Эндерби нарезал на сковородку холодные вареные картофелины, а по краям ее уложил бекон. Не переставая работать, откликнулся:

— Знаешь, Дэн, я прежде не знал, что ты такой плохой игрок… такой ничтожный игрок. Крайне удивлен!

— Мне нет дела до твоего мнения! — огрызнулся Мэлли.

— Как насчет того, чтобы оглянуться, Таг? — вмешался Чемпион.

— Пока не нужно, — отмахнулся Эндерби. — Парни отошли, чтобы обсудить ситуацию. У них совещание. Вернутся через несколько минут. Надеюсь, мы тем временем пообедаем.

Мэлли заговорил вновь. Он явно получал удовольствие, насмехаясь над своими тюремщиками.

— Так что твое мнение для меня ничего не значит. Ничего, Таг. И никогда ничего не значило. Я просто льстил тебе. Много хвалил тебя. Но все время смеялся над тобой. Ты думал, что ты свободен? А ты был только рабом. Моим рабом. Рисковал шеей, чтобы набить мой холщовый мешок!

Жарящиеся бекон и картофель начали шипеть и дымиться на сковороде. Забормотал кофейник.

— Ты ведь близорук, старина? — спросил Таг у предводителя банды.

— Близорук по отношению к чему? — уточнил Мэлли. — Тебя-то я вижу насквозь, мой ловкий мальчик!

— Так ли? И не понял, что все это время был моим банкиром? — весело объявил Эндерби.

— Я? — переспросил толстяк. — Я… твоим банкиром?

— Конечно, — подтвердил Таг. — Каждый раз, тратя доллар, я делал это с легкой душой. Знаешь почему?

— Потому что ты — натуральный дурак, — провозгласил Мэлли.

— Нет! — возразил Эндреби. — Потому что знал: за каждый потраченный мной доллар ты кладешь в сейф два. Поэтому мне всегда доставляло удовольствие тратить деньги. Я помнил, что ты делаешь для меня сбережения.

— Сбережения для тебя? — заорал толстяк. — Никогда не сберег бы для тебя ни пенни и никогда не сохраню ни пенни! Я заставлял тебя носиться верхом взад и вперед… в перерыве между заданиями. Рано или поздно ты сломал бы себе шею. Я не слишком волновался когда. Я устал от твоей наглости, если хочешь знать правду!

— Ладно, — проговорил Таг. — Хотя ты мог бы быть немного повежливее. Но я не могу на тебя обижаться, потому что помню, что ты сделал для меня.

— Что я сделал для тебя? Скажи мне, что я сделал, исключая подсказки, куда пойти и, рискуя головой, совершить кражу?