увернуться. И приземлился как раз вовремя, чтобы поймать пулю 45-го калибра в плечо. Это было правое плечо — револьвер тут же выпал из раненой руки. Карни стоял, как сбитый с толку ребенок, зажимая рукой рану и уставившись на Эндерби.

А Таг выполз из-под обмякшего тела Магнума, служившего ему щитом.

Из двух бродяг Индиана был, несомненно, более опасным. Кроме того, он все еще мог действовать двумя руками, во всяком случае какое-то время. Поэтому Таг подошел к нему.

— Ты медленно играл, Индиана, — констатировал он. — Ты мог бы выстрелить в меня тогда, когда я лежал под твоим партнером, мистером Магнумом. Но ты не выстрелил. Проявил гуманность. А это самая большая глупость!

Таг стоял за упавшим Индианой, лицом к другому бродяге. Но Карни не двигался, растерянный от разыгравшейся на его глазах трагедии.

Продолжая говорить, Эндерби быстро освободил Индиану от ножа и второго револьвера. Обезопасив себя таким образом, Таг подошел к Карни и осмотрел его карманы. Но кроме оружия, выпавшего из рук, у бедняги Билла больше ничего не было.

Таг подобрал его кольт. Подобрал и револьвер, который, падая, обронил Магнум.

— Хэлло, Чарли! — обратился он к нему. — Когда ты улегся поспать, я был всего лишь бездельником, как и вы. Но сейчас готов открыть целый магазин. Вставай, Чарли! И держи руки за спиной. Тебе не нужно будет нести чемодан. Я это сделаю за тебя.

Он связал его узкие запястья.

— Ох, доберусь я до тебя! — зарычал Магнум. В его голосе слышались ярость, горе и недоверие одновременно. — Я доберусь до тебя, когда дела пойдут на лад. Что случилось? Индиана, Билл, почему вы ничего не делаете?

— Ты, желтая собака! — заорал Индиана. — Это ты запорол игру и провалил дело. Я бы оторвал тебе башку! Из-за тебя мы проиграли. Ты плюхнулся, как… — Ослабев, он сел на землю, продолжая ругаться.

Таг подошел к нему, разрезал одежду и быстро сделал повязку на его колене, затем остановил сильное кровотечение из плеча Карни.

— И что дальше? — полюбопытствовал Индиана. — Ты что же, стал чертовым доносчиком и копом? Собираешься засадить нас в тюрягу?

— Не собираюсь я сажать вас в тюрягу, — огрызнулся Эндерби; отсчитав две стодолларовые купюры, он вложил их в руку Индианы: — Держи!

Затем вернул ему нож с длинным лезвием, который недавно отобрал.

— И в чем же суть? — не унимался ошарашенный Индиана.

— А суть в том, что вы в порядке, ребята, — пояснил Таг. — Просто увидели зеленых больше, чем могли себе представить, вот у вас и поплыли мозги. Не хотел бы я больше видеть вас в такой переделке. А сейчас послушайте! Теперь у вас есть деньги, а у тебя, Индиана, еще и нож, чтобы Карни не смог их забрать. У него — пара ног, хороших и сильных. Он может пойти в город, добыть тачку и привезти доктора. Вы без труда оплатите его счет и еще продержитесь, пока ты, Индиана, снова не встанешь на ноги. Понятно?

— Понятно! — отозвался Индиана. — Говоришь как белый человек!

— Я белый в крапинку, — улыбнулся Таг. — Любой выигравший может стать белым. Карни, слышишь, о чем я говорю?

— Только подумай, Индиана, а мы слушали тупорылого, крючконосого козла вместо этого джентльмена… — отозвался Билл.

— Моя вина, — признал его приятель. — Я дал себя одурачить. И знаю это. — Он оперся на локоть и протянул руку. — Эндерби, змея! Кровь, которую ты мне выпустил, — дурная. Я — твой друг, отныне и навеки.

Таг пожал его руку.

— Знаешь, Индиана, — признался он, — если бы не карты, ничего б не случилось. Пока, ребята! Я должен отправляться назад с моим другом Магнумом.

— Возьми его и помести в бесплатное жилье, — проворчал Карни. — Если я когда-нибудь встречу его снова, то так приласкаю, что он надолго запомнит. И еще одно, Эндерби. Ты только задел меня и Индиану. Это специально?

Таг посмотрел ему прямо в глаза:

— Думай об этом, что хочешь. Пока, ребята! Сделайте так, как я сказал. Если у вас будут неприятности, дайте мне знать. Я буду в Грув-Сити.

Затем он повернулся и направился к берегу, ведя Магнума перед собой.

Когда они подошли к реке, Чарли оглянулся. Лицо его было серо-зеленым.

— И что теперь, Таг? — выдавил он.

— Руки у тебя связаны за спиной, Чарли, — ответил Эндерби. — Но если ты скажешь еще хоть слово до того, как я доставлю тебя туда, куда веду, ты у меня получишь! Ты хотел смерти — не разговаривать, говорю тебе! — и я видел смерть в твоих глазах. Я должен был подохнуть как крыса, если бы не переиграл тебя!

Магнум, казалось, хотел что-то возразить, несмотря на двойное предупреждение, но в последний момент передумал, моргнул, облизнул побелевшие губы и пошел дальше.

Они подошли к железнодорожному полотну, которое блестящей лентой протянулось на запад и восток. На востоке уже был виден черный дымок приближающегося поезда. Слабо вибрировали рельсы.

В Грув-Сити был полдень, и шериф, как честный работяга, отправился на ленч. Когда он бывал в пути, бутерброд и теплая вода, проглоченные прямо в седле, заменяли ему полноценную еду. Однако когда шериф был в городе, ленчу посвящался целый час.

Поэтому Бад Хей запер офис, купил по пути газету, хлопнул калиткой, чтобы дать жене знать о своей пунктуальности, и прошел в гостиную.

Он был единственным человеком в семье, который имел право находиться там долгое время. Его жена входила в гостиную по субботам, чтобы все тщательно убрать, и каждое утро, чтобы подмести и вытереть пыль. Когда шериф уходил, она зашторивала окна и запирала дверь в святая святых. У нее в доме были свои любимые вещи — ковер с красными цветами, кружевные занавески да старое расстроенное пианино, гремевшее как жестянка, когда на нем играли. В гостиной стояли обтянутое кожей кресло, скамеечка для ног и шкаф с безделушками. На стене под стеклом висел залитый воском похоронный венок, а рядом с ним — несколько семейных фотографий.

Первое, что шериф сделал, оказавшись в гостиной, — это снял ботинки и сунул гудящие ноги в старые громадные тапочки. Тщеславие заставляло его носить обувь на размер меньше. Затем положил ноги на скамеечку, вытянул их, откинулся в кресле и заурчал от удовольствия. Только одно окно в комнате оставалось незанавешенным. Через него он мог видеть часть улицы под раскаленным полуденным солнцем, наслаждаясь благостной прохладой помещения.

Затем шериф послюнявил большой палец правой руки и начал перелистывать страницы газеты.

Через некоторое время он услышал шипение жарящегося на кухне мяса и одновременно — стук в парадную дверь.

Он подождал. Стук повторился.

Тогда Бад понял, что его жена потеряла слух.

— Да? — отозвался он.

— Хочу вас видеть, шериф, — произнес голос за дверью.

— Зачем?

— По делу.

— Зайдите ко мне в офис. Ровно в час, — отозвался хозяин.

— Хочу вас видеть, — весело повторил голос.

— Но я не хочу вас видеть! — гаркнул шериф с внезапной яростью.

Он легко выходил из себя, но так же быстро успокаивался.

— О нет, хотите, — заявил настойчивый посетитель. — Вы смертельно хотите меня видеть.