Глаза Сэксона были открыты, но они ничего не видели. Его голова раскачивалась из стороны в сторону, на щеках играл горячечный румянец.

— Нужно перетащить его в более надежное укрытие — вон в тот лес, — предложил Бутс. — Там мы сможем сколотить навес.

— Холодно, — внезапно произнес Сэксон. — Боже, как холодно!

— Мы вас согреем, босс, — пообещал Крестон. — Можете на нас положиться. Это я, Крестон!

— Холодно, — повторил Джон.

Крестон и Бутс завернули Сэксона в одеяла с головы до ног, но он продолжал бормотать, жалуясь на холод. Потом они подняли его и положили на седло лошади Крестона. Бутс повел кобылу, а негр поддерживал лежащее на ней тело. Мэри шла рядом, вцепившись в края одеял, чтобы седоку было теплее. Молли образовала арьергард, ведя других лошадей. Казалось, у каждого из остальных больше прав, чем у нее, заботиться о Джоне Сэксоне.

Но ведь если бы не она, его бы сейчас не было в живых!

Молли чувствовала, что играет самую странную в мире роль, помогая величайшему врагу Пасьянса. Но она сознавала, что это, пожалуй, единственный правильный поступок, который ей удалось совершить за всю ее жизнь.

В лесу ветер выл еще громче, но их касался словно руками в перчатках. Остановившись среди зарослей, они принялись за работу. Девушки ухаживали за Сэксоном и разводили огонь. Мужчины рубили топором молодые деревца и сооружали из стволов ветроломы, устанавливая их вокруг того места, где Джон лежал У костра. В кратчайший срок все было сделано, и Сэксон оказался внутри деревянной палатки. Прикрепленный к одной стороне потник преграждал путь сквозняку, а с другой — горел костер, согревая палатку, куда не попадали ветер и снег.

Крестон никогда не путешествовал без провианта. Открыв его мешок, они начали готовить еду для Сэксона. В основном его беспокоила слабость. Перевязывая заново рану полосой ткани от нижней юбки Мэри Уилсон, все четверо убедились, что ранение не смертельно. Конечно, пуля оставила глубокий след, возможно, повредила несколько ребер, но опасность была только из-за потери крови. Отдых, покой и сытная пища должны были привести к быстрому выздоровлению. То, что казалось безнадежным час назад, теперь начинало выглядеть почти незначительным.

В бреду раненый упоминал только одно имя, причем обращаясь не по адресу. Он не смотрел ни на Мэри, ни на Крестона, даже ни на Бутса, но не сводил глаз с Молли, все время называя ее «Мэри». При этом Молли каждый раз ощущала душевный трепет.

Она видела удивление и страх на лице девушки, переводившей быстрый взгляд с Сэксона на нее. Даже лучшие из женщин способны ревновать.

Крестон поехал за доктором в маленькую горную деревушку. Бутс остался в лагере, глядя, как его бывшая возлюбленная склонилась над Сэксоном. Джон захотел взять ее за руку, и она позволила ему это. Пищу согласился принимать тоже только от Молли. Его голова лежала на руке девушки, а глаза доверчиво устремлялись на ее лицо после каждой ложки.

Молли ощущала ревнивые взгляды Бутса, холодную сдержанную ревность Мэри. И, как ни странно, это ее радовало.

Через несколько часов Джон Сэксон наконец заснул, и Молли пощупала его лоб. Когда он проснется, то наверняка поймет, где она, а где Мэри.

Возможно, именно по этой причине она внезапно поднялась:

— Я должна возвращаться. Проснувшись, Сэксон придет в себя, через неделю сможет сесть в седло, а через две недели будет сильным, как прежде. Такого парня можно уложить, но нельзя заставить лежать. — Посмотрев на Бутса, Молли добавила: — Бутс, ты меня здесь не видел и ничего обо мне не знаешь.

— Ты не попадалась мне на глаза несколько недель, — согласился Бутс. Внезапно в его глазах вспыхнула былая страсть.

— И ты тоже не видела меня сегодня, — предупредила Молли Мэри Уилсон.

Мэри вышла из палатки следом за ней.

— Ты возвращаешься назад… к Пасьянсу? — спросила она. — Не делай этого, Молли! Если ты вернешься к нему, тебе конец. Пасьянс возненавидит тебя, если узнает, что ты сделала. Ведь это ты спасла Джона Сэксона. Нет-нет, мы никому не расскажем, но весь мир должен об этом знать!

— Весь мир знает обо мне столько дурного, что мне не поможет, если он узнает капельку хорошего, — усмехнулась девушка. — Я рада, что помогла твоему парню, Мэри. Только держи его покрепче, иначе в один прекрасный день я уведу его у тебя. Пока!

Она села на лошадь и поскакала вниз по склону ко дну ущелья.

Ветер уменьшился, облака начали рассеиваться, и Молли видела горные вершины, тянущиеся к серому небу. Снег еще шел, редкие порывы ветра взметали его из низин на дорогу. День показался Молли подходящим для возвращения к прежней жизни после того, как она испробовала вкус новой, и гораздо лучшей.

Одной из ошибок Молли было сообщить семье Уилсонов, где находится Мэри.

Записка на клочке бумаги, просунутая в сумерках под кухонную дверь, вселила надежду в отчаявшихся родителей и предоставила необходимый указатель жителям Блувотера, весь день занятым поисками. Человеческая река хлынула из городка к Стиллменскому перевалу и добралась до лагеря. Отряд возглавляли мистер Уилсон и шериф, который там прежде всего заметил могучую фигуру Артура Уильяма Крестона и направил на нее револьвер.

— Можете меня арестовывать — я не стану сопротивляться, — заявил Крестон. — Мне осточертело прятаться. Но нет ли среди вас доктора? Здесь, в горах, мне не удалось разыскать ни одного.

К счастью, в отряде был врач.

Доктор провел в лагере три дня и три ночи, не потому, что Джон Сэксон так нуждался в его заботах, а понимая, что это пойдет на пользу его репутации. Он видел, что весь город относится к Сэксону как к своему любимому герою, и намеревался сделать все возможное для его скорейшего исцеления.

Блувотер был охвачен возбуждением. Одно дело — иметь своего героя, и совсем другое — получить шанс позаботиться о нем. Город получил этот шанс и воспользовался им в полной мере.

Если кому-то было мало одного героизма, проявленного Джоном Сэксоном, то к его услугам была романтическая история о любимой девушке героя, нашедшей его в снегах Стиллменского перевала и спасшей ему жизнь. О другой девушке никто не упоминал — в ней просто не было нужды, и в глазах общества она только испортила бы весь эффект.

Для раненого и его сиделки отправили в горы лучшую пару палаток, не говоря уже о маленьких палатках, установленных вокруг, так что теперь за Сэксоном ухаживал целый лагерь.

Мы всегда любим тех, кто зависит от нас. Блувотер восхищался своим свежеиспеченным героем, а теперь начал любить его, с каждым днем испытывая к нему все больше привязанности. Джон Сэксон, трижды оказавшийся на краю гибели благодаря Пасьянсу, в первых двух случаях считался победителем, а в третьем — жертвой трусливого предательства. Сколько бы Сэксон ни пытался рассказать правду о первых двух схватках, люди всего лишь улыбались и качали головами. Они знали, что истинный герой всегда скромен.

Блага неожиданно распространились и на Артура Крестона. Против него было возбуждено дело, но, когда в городе узнали, что Крестон преданно заботился об их герое, дело решили прекратить. Шериф сообщил об этом негру, чье лицо тут же расплылось в улыбке.

Однако Артур Уильям Крестон ограничился лишь следующей просьбой:

— Надо бы побрить босса, шериф. С такой бородищей он не может показаться на людях. У чистого человека и лицо должно быть чистым.

Только через неделю Джона Сэксона доставили в Блувотер. Он хотел ехать верхом, на что уже был вполне способен, но доктор в ответ презрительно рассмеялся. Город не пожелал бы и слышать об этом.

Сэксон предпочитал вернуться потихоньку, без труб и барабанов, но тут нахмурился шериф. Точно так же поступили и другие видные горожане, отправившие в горы палатки, еду и все необходимое. Банкир мечтал участвовать в процессии верхом на лошади, да и многие другие надеялись занять в ней место, не