постелью юноши и с любопытством стал разглядывать его. Это был лысеющий коренастый человек средних лет, возможно грек. Одетый в добротный, но сбившийся гиматий, он словно напоказ выставил свои предплечья, покрытые шрамами. Прищурив глаза, Цезарион увидел на его ладонях страшные мозоли.

– Ани говорит, что ты согласился писать для него письма, – сказал незнакомец. От него тоже несло вином. Казалось, он был рад не меньше самого Ани.

Цезарион наконец-то понял, кто этот человек.

– Это Клеон, – словно подтверждая его догадку, с довольным видом сообщил Ани и присел рядом с новым знакомым. – Капитан «Благоденствия». Он хотел встретиться с тобой.

– Архедам считает, что ты был в отряде царя, – с некоторой нолей таинственности произнес Клеон, как будто речь шла о секрете, но слишком громко из-за выпитого вина. – Что ты его родственник[16] или, может, первый друг?

Цезарион в испуге посмотрел на него. Значит, Архедам решил, что он занимал какое-то высокое положение при дворе? С чего он это взял? Из-за его акцента, преданности царице или из-за того, что он назвался помощником Эвмена? Может, Архедам видел его раньше? Цезарион, конечно же, не помнил, встречался ли он когда-либо с Архедамом, но это ни о чем не говорило: во время торжественных церемоний ему довольно часто приходилось стоять перед большим скоплением народа. На него глазели сотни людей. Если Архедам видел его и запомнил, что он занимает высокое положение при дворе, то, вероятно, он знает не только это?

– Ты ведь был в том тайном лагере в горах вместе с царем? – продолжал расспрашивать его Клеон. – Помощник военачальника, да? Мне так сказал Архедам. Он уже всему городу поведал об этом. – Капитан широко улыбнулся и добавил: – И еще о том, что ты ответил римлянам, когда те пришли допрашивать тебя. Он вне себя от восхищения, особенно теперь, когда римляне объявили об амнистии. Наш начальник порта всегда преклонялся перед царским домом. Ты служил при дворе?

– Я был другом царя, – осторожно ответил Цезарион. Эта должность была ниже, нежели родственник или первый друг.

– Просто великолепно! – воскликнул Клеон и, громко расхохотавшись, хлопнул Ани по спине, так что тот едва не упал на Цезариона. – Боги свидетели! Это просто потрясающе! – продолжал он, искренне восторгаясь тем, что услышал от юноши. – Это же надо – чтобы друг царя писал для тебя письма! У хитрого развратника Аристодема никогда ничего подобного не было. Так ты думаешь, что сможешь достать олово?

Ани развел руками.

– Если найду его сейчас где-нибудь, то да. Клеон восхищенно рассмеялся:

– Вот с таким человеком мне нравится иметь дело! Аристодем всегда начинает ныть: «Не могу это, не могу то... Мое здоровье, моя земля, мои деньги... Не могу себе позволить...» Я бы не стал заключать с ним последнюю сделку, если бы нашел кого-то другого. Итак, мы решили, что я покупаю твои льняные изделия, а ты возьмешь мое стекло и, имея при себе друга царя, который будет вести деловую переписку, постараешься достать олово. Тебе уже лучше, Арион?

Цезарион с отвращением посмотрел на капитана. Преодолевая сонливость, он осознал, что его согласие на предложение Ани воспринимается как уже решенное дело. Более того, благодаря ему Ани приобретает явное преимущество как потенциальный деловой партнер. Но ведь он еще не давал своего согласия! Ани говорил ему, что торопиться некуда и у него есть время поразмыслить над их сегодняшним разговором.

Но прежде чем Цезарион успел придумать, как выразить свой протест, Ани спросил:

– Менхес давал тебе остальное лекарство?

– Нет, – ответил Цезарион. Ему стало не по себе при мысли, что Менхес должен был это сделать. – Но мне уже ничего не нужно. Рана не так сильно болит... Я...

– Нет же, тебе обязательно нужно выпить лекарство! – тут же начал увещевать его Клеон. – Лихорадка в летнюю жару ничего хорошего не сулит, однако чемерица справится с ней. Вот увидишь, она проникнет в тебя, как тупая боль, но в то же время вычистит из тебя весь яд.

Цезарион уже в полной мере ощущал ее слабительное действие – как раз сейчас он внезапно почувствовал, что в его внутренностях начинается подозрительное бурление, – и ему казалось, что это никак не поможет заживлению ран.

– Меня когда-то ранили в живот, – оживленно продолжил Клеон. – Пираты. Дело было к югу от Птолемаиды Охотничьей. Если бы не чемерица, умер бы от лихорадки. А если бы не мирра, то инфекция свела бы меня в могилу. Завтра, кстати, пришлю тебе немного мирры – первоклассной мирры из Опоны – в качестве подарка. Идет? Для благородного помощника моего нового партнера.

– Спасибо, – незамедлительно сказал Ани. – Это лучшее средство против инфекции.

Он вскочил на ноги и вышел из палатки. Затем он вернулся, держа в руках блестящую черную флягу.

– Вот лекарство, – сказал он, обращаясь к Цезариону. – Выпей обязательно. Доктор сказал, что его нужно принять на закате. Менхес, наверное, увидел, что ты уснул, и не стал будить тебя, решив, что ничего страшного не произойдет, если ты примешь лекарство позже. Но, надеюсь, он тебя хоть ячменным бульоном накормил?

– Да, – угрюмо ответил Цезарион.

Он может сейчас заявить, что не соглашался помогать Ани. Но... Ани ведь помог ему. Он фактически спас ему жизнь. Ани дает ему кров, еду, лекарства. Он поможет ему добраться до Александрии. В Беренике становится опасно... А вдруг этот Архедам узнает его и расскажет об этом римлянам? В Александрии он мог бы... Он мог бы еще что-нибудь сделать, чтобы помочь своей семье и выполнить свой долг. Если только сын великой царицы во время путешествия не превратится в секретаря...

В конце концов Цезарион все-таки взял черную флягу и, не говоря ни слова, выпил горькое снадобье.

На следующее утро снова пришел доктор. Он остался доволен тем, как продвигается выздоровление. Воспаление уменьшилось, и жар был уже не таким сильным. Доктор снова промыл рану и сделал перевязку. Он предложил выпить того же лекарства и, к большому облегчению Цезариона, не стал настаивать, когда тот отказался его принимать. Затем он принялся расспрашивать Цезариона о травах в его мешочке – кто