переполоха никто не заметил, как сбежал какой-то раненый мальчишка. Кем же ты служил в лагере, греческий выродок?

Арион ненавидящим взглядом посмотрел на центуриона и ничего не ответил.

– Ты был рабом? Мальчиком для любовных утех военачальника?

– Нет! – гневно воскликнул Арион. – Я свободнорожденный гражданин Александрии, из благородной семьи!

Центурион лишь улыбнулся в ответ. Ани был уверен, что римлянин сразу же, как только услышал речь Ариона, распознал в нем отпрыска аристократической семьи и сделал оскорбительное предположение только для того, чтобы раздразнить юношу.

– Что же ты делал в лагере?

С мрачным выражением лица Арион покорно ответил:

– Командовал личными стражниками царя вместе с Эвменом. Центурион кивнул: подобная служба была как раз для такого молодого аристократа.

– Это объясняет твое ранение, – заметил он. – Авит говорил, что военачальник оказался одним из немногих, кто бросился защищать царя.

– Да, – сдержанно согласился Арион. – Он погиб смертью героя.

Центурион снова кивнул. По-видимому, это совпадало с тем, что ему рассказывали.

– Лучше бы он сдался, как, впрочем, и ты. Остался бы жив, да и твоя шкура была бы цела. Кстати, Авит проследил затем, чтобы вашему военачальнику устроили царские похороны: его сожгли вместе с твоим царем. Остальные твои друзья, кроме тех, кто погиб в сражении, сейчас по пути в Коптос вместе с Авитом. Они пленники, но им не причинят вреда. И тебе тоже никто не причинил бы вреда.

Глаза Ариона горели. Он начал было говорить, но тут же запнулся и только после паузы продолжил:

– Если хочешь убить меня, сделай это. – Он гордо окинул взглядом присутствующих и поспешно добавил: – Я хотел бы сказать только одно: Ани помогал мне, потому что он набожный человек и верит, что милостивое отношение к странникам угодно богам. Он не приверженец царицы и не враг Рима. Вы поступите несправедливо, если покараете его вместе со мной.

Эти слова удивили и глубоко тронули Ани. Он почувствовал облегчение, особенно когда центурион покачал головой и сказал:

– Я не собираюсь его наказывать. – Затем римлянин поднял голову и громко объявил: – Мы превратили Египет в Римскую провинцию. Ваша царица в плену. Мы убили вашего царя и завладели его богатствами. Римляне имеют обычай щадить побежденных, и наш император Гай Юлий Цезарь Октавиан, сын богоподобного Юлия, выразил желание начать свое правление в этой провинции с амнистии. Он заявил, что не будет никаких преследований по отношению к тем, кто сражался за царицу, если, конечно, эти люди сложили оружие.

Он взглянул на Ариона, и его губы растянулись в улыбке.

– Ты потерял свое оружие, драчливый петушок, поэтому будем считать, что ты сложил его и теперь не представляешь для нас никакой опасности.

Арион с ненавистью смотрел на центуриона, а тот, улыбаясь еще шире, наклонился и дотронулся до больного бока молодого грека. Арион вздрогнул, хотя центурион всего лишь слегка коснулся пальцами его кожи.

– В ране инфекция, – деловито произнес он. – К тому же у тебя жар. Я бы взял тебя с собой до Александрии, но тебе нужен уход. Даже если мы сможем о тебе позаботиться, это путешествие наверняка убьет тебя. – Он выпрямился. – Я оставляю тебя здесь, Арион из Александрии, на попечение этого благочестивого караванщика. Поговорив с тобой, я убедился, что ты и впрямь из лагеря царя, но уже не в состоянии оказывать нам сопротивление. Выздоравливай.

Он щелкнул пальцами, и его люди встали по стойке «смирно». Выстроившись за центурионом в шеренгу, они гордо зашагали прочь. Шлемы и наконечники копий поблескивали в последние лучах заходящего солнца.

Все остальные смотрели им вслед. Когда римляне вышли на набережную, Архедам с шумом выдохнул и воскликнул:

– Слава тебе, Серапис! Благодарю всех богов и героев! – Он подбежал к Ани и хлопнул его по спине. – Я так за тебя боялся, добрый ты человек, а также за твоего юного друга. Амнистия, сказал центурион... Ха! Такую политику я готов поддерживать!

Ани ничего не ответил ему, но заставил себя улыбнуться и кивнуть. Он был абсолютно уверен в том, что Архедам сообщил о них сразу же, как только римляне показались на пороге его дома. То, что он поручился за Ани как за настоящего купца, еще ничего не означало – иначе он поступить и не мог, ведь товар хранится на его собственном складе. Однако караванщик не собирался ссориться с человеком, который мог оказать ему важную услугу. Архедам подошел к Ариону.

– Я очень рад, что ты вне опасности, молодой человек.

Арион полулежал, оперевшись на локоть, и пристально смотрел вслед удаляющимся римлянам. Бросив на Архедама удивленный взгляд, он ничего не сказал.

– Ты сражался за молодого царя! – с восхищением в голосе продолжал тот. – Ты правильно делал, даже если все это было зря.

– Кто ты? – в смущении спросил Арион. Архедам улыбнулся.

– Ах да, конечно. Ты же был без сознания, когда я впервые увидел тебя. Я Архедам, сын Архелая, начальник порта в Беренике. А ты Арион, сын...

Юноша покачал головой. Дрожа всем телом, он лег на здоровый бок, поджал под себя ноги и закрыл руками лицо.