– Убери от меня свои руки, – огрызнулся он.

– Сядь! – нетерпеливо сказал Ани. – Песок попадет в рану.

Юноша осмотрел себя, едва сдерживая охватившее его бешенство. Ани расстегнул хитон на левом плече, оставив его болтаться на одном лишь поясе. Его кожа была бледной, и припухшая рана выделялась на ней синевато-багровым пятном. Кое-где начали проявляться свежие следы побоев.

– Что ты делал? – гневно спросил он.

– Занимался твоей проклятой раной! – раздраженно ответил Ани. Поведение мальчишки начинало его бесить. – Мальчик, ты упал посреди улицы возле гостиницы, и, пока ты лежал там без памяти, тебя крепко избил хозяин гостиницы... По крайней мере мне так рассказали.

– О Геракл, мой корабль! – с болью в голосе воскликнул Арион.

– Его захватили твои враги, – спокойно отозвался Ани. – Я слышал об этом. Мне очень жаль.

Арион пропустил мимо ушей соболезнования египтянина.

– Почему я здесь? – спросил он. – Зачем ты пошел за мной и привез опять сюда, если знаешь, что я не могу с тобой расплатиться? Я не... – в его голосе послышались неприязнь и отвращение, – я не раб, с которым ты можешь обращаться, как тебе вздумается! Я не твой мальчик и никогда им не стану! О боги! Что ты со мной делал?

– Мать Изида, так ты думаешь об этом? – едва сдерживая ярость, воскликнул Ани. – Я промывал твою рану! – крикнул он, возмущенный до глубины души. – Ты что, решил, что я собирался лечь с тобой?

Как раз об этом Арион и подумал. Он пристально смотрел на Ани, и в его глазах полыхал злой огонь.

– Как ты вообще мог обо мне такое подумать? – спросил разъяренный Ани. – Я к тебе относился всегда только по-доброму. – Он потрясению замолчал, вглядываясь в разгневанное лицо юноши. – Бог ты мой, – прошептал он после паузы. – Вот как все обстоит среди богатых греков. Стоит кому-то сделать что-то хорошее, так ты сразу же думаешь, что от тебя хотят получить что-то взамен?

Наконец Арион немного успокоился и потупил взгляд. Ани, в свою очередь, ощутил некоторое неудобство. Он ведь действительно кое-что хотел от мальчишки. Не умеряя, однако, своего негодования, Ани убеждал себя в том, что это ничего общего не имеет с тем, о чем подумал Арион. И вообще, он готов позволить юноше уйти, даже не упомянув о его долге.

– Видишь ли, – сказал Ани, садясь на корточки. – Я не любитель мальчиков. Я женатый человек – сейчас у меня вторая жена, потому что первая умерла при родах. У меня трое детей. Даже если бы мне нравились мальчики, я ни за что не стал бы пользоваться беспомощностью раненого человека, который находится под моей защитой. Пусть боги покарают меня самой страшной карой, если я когда-нибудь совершу подобное бесчинствие! Позор на твою голову за то, что ты обвинил меня в этом, хотя я не давал тебе ни малейшего повода!

Дрожа всем телом, Арион торопливо нащупал амулет, висевший им шее, и приложил мешочек с лекарственной смесью к лицу. К коже, он всегда так делал, когда переживал какое-то потрясение.

– Я спас тебе жизнь! – продолжал Ани, с каждой минутой распаляясь все больше и больше. – Я заплатил, чтобы за тобой ухаживали. Я дошел сюда пешком, позволив тебе ехать верхом; я кормил тебя и отказался брать у тебя драгоценную фибулу, даже когда ты мне ее предложил. А когда ты все-таки оставил фибулу мне, я пошел в город, чтобы вернуть украшение тебе. Я нашел тебя, когда все думали, что ты уже мертв. Но я привез тебя сюда и начал собственноручно ухаживать за гобой... И вот вместо слов благодарности я получаю постыдные обвинения!

Не сдвинувшись с места, Арион опустился на горячий песок возле своей постели.

– О Дионис! – глухо произнес он, стоя на коленях.

– Я готов принять твои извинения, – вставил Ани. Арион, казалось, его не расслышал.

– О боги, почему я все еще жив?! – Юноша закрыл лицо руками и зарыдал.

«Снова корабль, – подумал Ани. – Теперь, когда Арион убедился, что я не причинил вреда его эллинскому целомудрию, мыслями мальчишки снова завладел корабль. Клянусь великой богиней, что Менхес был прав: лучше бы я бросил на произвол судьбы этого себялюбивого поросенка».

– Мальчик, – стараясь держать себя в руках, сказал Ани. – Судьба была к тебе благосклонна, когда уберегла от этого корабля, не дав ступить на его борт. Даже если бы там были твои друзья, ты бы смог уехать только в другую страну, а так ты сможешь вернуться домой, к своим родственникам в Александрии, которые позаботятся о тебе...

– Они мертвы, – охрипшим голосом отозвался Арион. – Я не могу вернуться домой.

А это уже совсем другое дело. Внезапно Ани почувствовал, что испытывает искреннюю жалость к этому юноше, оставшемуся не только без семьи, но и, возможно, без денег. Сирота, едва достигший совершеннолетия, который взял оружие и беззаветно сражался за дело царицы. Он не сможет заявить о своих правах на какую-то собственность в Александрии, даже если его родители были настолько богаты, насколько об этом красноречиво свидетельствует его поведение. Римские завоеватели будут рады вознаградить горожан, которые помогают и поддерживают их, и сделают это за счет наследства тех, кто верно служил царице.

– Даже если и так, – сказал Ани после непродолжительной паузы. – Ты молод, образован, ты законный гражданин, и когда ты выздоровеешь...

При этих словах Арион только усмехнулся, и Ани, вспомнив о своих недавних подозрениях, понял, что тот не надеется когда-либо избавиться от мучившей его болезни.

– У тебя проклятая болезнь? – без обиняков спросил египтянин. Арион поднял голову, в его увлажнившихся от слез глазах ясно читались страх и чувство стыда. Он все еще прижимал ко рту мешочек с травами.

– Что это? – мягко спросил Ани, касаясь шелкового мешочка. – Амулет против приступов?

Немного поколебавшись, Арион опустил мешочек.