– Спасибо вам за заботу, Брюс. Я представляю себе, как они будут взволнованы и измучены поездкой. Большое спасибо, вы обо всем подумали. Что ж, тогда до завтра?
– Спокойной ночи, Стиви, постарайся уснуть. Тебе понадобятся силы. До завтра.
Повесив трубку, Стиви приняла ванну и собралась лечь в постель. Но она поняла, что не сможет уснуть, и решила привести в порядок мысли с помощью дневника.
Стиви устроилась за столом, глядя на страницу, заполненную вчера. Как резко изменилась ее жизнь за этот короткий промежуток времени. Стиви прочла несколько строк о планируемой поездке в Париж на следующей неделе.
«Нужно отменить эту поездку, – отметила она мысленно. – Не забыть позвонить об этом Андре».
Андре был одним из самых близких друзей. И он имел право знать о том, что произошло. Андре обожал Хлою, свою крестную дочку. И восхищался Тамарой. Да, он должен знать обо всем.
Наконец Стиви, как всегда, начала свою запись с указания времени и места.
Стиви захлопнула дневник, убрала его и закрыла портфель.
Ее разбудил оглушительный звонок телефона. Стиви моментально стряхнула с себя сон и схватила трубку.
– Алло?
– Это я, Майлс, мама.
– Да, Майлс. Где ты?
– Я в своем номере, в отеле. Мне только что звонил Гидеон из больницы. Тамара пришла в сознание.
– Это замечательно! – воскликнула Стиви взволнованно.
– Но она все еще очень слаба, ма. Врачи говорят, что она все еще в критическом состоянии.
– Может, нам лучше сейчас быть в больнице?
– Да, Гид как раз хочет, чтобы мы приехали. Они с Найгелом там с половины шестого. Совсем не спали.
– Ты можешь сейчас выехать, Майлс?
– Да, я готов.
– Встретимся в холле, внизу. Я уже в дверях.
– Хорошо.
Стиви положила трубку, схватила со стула шаль и накинула на плечи. Найдя на столе ручку, она наспех нацарапала записку для Блер и Дерека.
Встретив в холле Майлса, Стиви оставила записку у портье, и они прошли к стоянке такси.
Найгел стоял у постели Тамары, сжимая ее руку. Он нежно разговаривал с ней, говорил ей о своей любви. Судя по всему, Найгел был абсолютно уверен в том, что Тамара слышит и понимает его. Незадолго перед этим она открыла глаза и посмотрела на него. Найгелу показалось, что в ее глазах отразилось узнавание.
Неожиданно Тамара снова открыла глаза и посмотрела на мужа. Ее пальцы слегка дрогнули в его руке. Она попыталась что-то сказать.
Найгел наклонился к ее лицу и прошептал:
– Что, дорогая? Что ты хочешь сказать мне?
Не отрываясь, он с надеждой смотрел в ее глаза.
– Найгел… я… люблю тебя…
– Я тоже люблю тебя, моя радость, я люблю тебя больше жизни!
Очень медленно ее глаза закрылись. Ее рука стала тяжелой в его руке.
Мистер Тилден, стоящий у окна, в глубине палаты, посмотрел на монитор. Линия электрокардиограммы стала прямой. Сердце больше не билось. Хирург подошел к Найгелу и положил ему руку на плечо.
– Мне очень жаль, мистер Джардин.
– Нет! – в исступленном ужасе закричал Найгел. – Нет! – Он склонился над женой. – Не оставляй меня, любимая!
– Она умерла, мистер Джардин, – мягко сказал Тилден.
– Оставьте меня с ней одного, – попросил Найгел.
Хирург кивнул сестре, и они вместе вышли из палаты.
Стиви, ожидавшая у двери вместе с Гидеоном и Майлсом, все поняла сразу.
– Тамара умерла… – начала она и замолчала.
Ее горло перехватил спазм, и слезы потекли по щекам.
– Мне очень жаль, миссис Джардин, – сочувственно сказал врач.
– Я могу войти, мистер Тилден? – спросила Стиви дрожащими голосом. – Я нужна моему сыну.
– Конечно, входите, – ответил Тилден и открыл ей дверь.
Стиви подошла к постели. Она встала на колени и поцеловала Тамару в лоб.
«Моя дорогая девочка, прощай, – мысленно сказала Стиви. – Я никогда не забуду тебя. Я всегда буду тебя любить».
Ее сердце было полно болью. Стиви казалось, оно вот-вот разорвется. Попытавшись овладеть собой, Стиви обняла Найгела и тихо сказала:
– Я здесь, Найгел, с тобой.
Он повернул к ней залитое слезами лицо.
– Мама! Почему? Этого не может быть!
– Я не знаю, Найгел. Я ничего не знаю. Наша дорогая Тамара…
