встречу со своим свекром. Когда она без предупреждения появилась в его офисе на Бонд-стрит, Брюс очень удивился, но, будучи джентльменом старой школы и галантным кавалером, пригласил ее в святая святых фирмы – свой кабинет.
– Научите меня своему делу, – попросила Стиви. – В настоящий момент я единственная представительница семьи Джардин, которая может помогать вам. Найгел и близнецы – еще совсем маленькие. Что случится с фирмой, если у вас будет еще один сердечный приступ? А если вы заболеете? Или умрете?
Пораженный ее откровенностью, Брюс растерялся. И пока он недоверчиво смотрел на нее, не зная, что ответить на эти правдивые, но жестокие слова, Стиви мягко продолжила:
– Знаете, большинство людей живут так, как будто они бессмертны. Они не задумываются о том, что произойдет, когда их не станет. Но вы не можете вести себя, как обычный человек. Ральф всегда говорил, что вы самый умный человек из всех, кого он знал. Он считал, что у вас трезвый взгляд на жизнь и ясная голова. Так что давайте разумно оценим сложившуюся ситуацию. Не поддаваясь эмоциям. Вам нужен кто- нибудь, кому вы сможете безоговорочно доверять, человек, который возглавит фирму, когда вы не сможете руководить ее работой. И этот человек должен в первую очередь действовать в пользу ваших внуков. Поскольку я их мать, этим человеком могу быть только я. Это очевидно. Я необходима вам. Посмотрите правде в глаза: я единственная взрослая представительница семьи Джардин.
Брюс Джардин признал ее правоту. Она была единственной Джардин, к которой он мог обратиться, и, следовательно, единственным возможным решением проблемы. Кроме того, искренность, энергия и энтузиазм Стиви убедили Брюса, что она действительно стремится работать с ним и изучать их семейный бизнес. Тогда он взял Стиви на работу в качестве своего помощника, надеясь, что ему не придется разочароваться в этом решении.
– Ты полюбишь свою работу, если достигнешь в ней успеха, – часто повторял ей Брюс в первые годы. И вскоре Стиви поняла, что полюбила свое новое дело, что ей интересно в нем все, каждая деталь, каждая мелочь.
Особенно она любила бриллианты и другие драгоценные камни. Ее завораживала творческая сторона их профессии. Однако больше всего ее привлекали финансовые и деловые проблемы. В первые же полгода работы в фирме Стиви проявила большие способности к бухгалтерскому делу и коммерческим операциям. Брюс был приятно удивлен.
Незаметно она стала абсолютно незаменимой для него. Брюс Джардин – когда-то ее смертельный враг – нашел в ней решение своих проблем. Он признал ее выдающиеся качества: талант, профессионализм, компетентность и умение работать с полной отдачей долгие часы, когда это нужно для дела. Шло время, и постепенно Брюс почувствовал уважение к своей невестке. Он начинал зависеть от нее все больше и больше.
И наконец, когда Стиви уже проработала в фирме «Джардин» больше пяти лет, привычные для нее враждебность и недовольство Брюса исчезли без следа.
Что касается Алфреды, она так никогда и не вошла в круг ее друзей. Однако, будучи членом семьи Джардин, ее вздорная свекровь понимала обоснованность поступков Брюса. Даже ей было ясно, что Стиви – единственный человек, которому можно доверить фирму как матери их внуков и наследников. Поэтому она придержала острый язычок и не встала на пути невестки. Алфреда умерла в 1982 году, почти пятнадцать лет назад, но до своего последнего часа она не любила Стиви, никогда не проявила ни тени теплых чувств и не сделала ни одного дружеского жеста.
Стиви встала и снова подошла к столу. Взяв в руки свою свадебную фотографию, она несколько минут вглядывалась в нее. Как молода она была! Да они оба были молодыми. Особенно она. «Почти ребенок. Всего шестнадцать лет, – подумала Стиви. – Да, я здесь моложе, чем сейчас Хлоя».
Стиви снова подумала, что жизнь подчас бывает совершенно непредсказуемой. Конечно, она не справилась бы без поддержки друзей, верных друзей, и особенно Андре Биррона. Стиви знала, что Андре научил ее не меньшему, чем Ральф, в том, что касалось ювелирного дела. Знаменитый французский ювелир был ее наставником не только в бизнесе, он стал ей за эти годы почти отцом.
Андре всегда давал ей самые лучшие советы, самые правильные. Когда Стиви было двадцать семь, после четырех лет вдовства она снова полюбила. Через год, когда она обнаружила, что беременна, Стиви сразу же обратилась к Андре. Она полетела в Париж, чтобы увидеться с ним и признаться ему, но, будучи по природе очень замкнутой, она хотела бы ограничить свою откровенность. Но когда Стиви заговорила о своем любовнике, отце будущего ребенка, имя которого она не хотела раскрывать, Андре сам остановил ее.
– Не говори мне, кто он. Я не хочу этого знать. Помни, Стефани, если ты откроешь секрет хотя бы одному человеку, он перестанет быть секретом, – предупредил ее мудрый француз.
И Стиви последовала этому совету, тем более что он совпадал с ее собственными намерениями. Никто так и не узнал, кто был ее любовником, и близкие не мучили ее ни догадками, ни подозрениями. Эта тема не обсуждалась. Даже Хлоя не знала, кто был ее отцом.
Хлоя. При мысли о восемнадцатилетней дочери выражение лица Стиви изменилось, стало мягче. Теперь ее девочку можно было по праву назвать бриллиантом чистой воды. Само совершенство.
Неожиданно для себя Стиви засмеялась. Нет, не совсем совершенство. Ее дочь почти идеальна, но, слава богу, только почти. Никому не интересна ходячая добродетель. В таких людях нет ничего яркого, и они слишком хороши, чтобы быть настоящими.
Хлоя должна была приехать ближе к вечеру. Хорошо, если она успеет к обеду, и они проведут вместе приятный вечер. Завтра из Манхэттена приедут мама и отчим, чтобы вместе отпраздновать День Благодарения, и останутся на выходные. Стиви с радостью ожидала встречи с ними, как и Хлоя.
Дерек Райнер несколько лет назад был посвящен королевой в рыцарское звание, и теперь к нему и к ее матери обращались «сэр Дерек и леди Райнер». Как и предсказывалось много лет назад, он стал великим классическим актером английской сцены и живой легендой в свои шестьдесят восемь лет. Он прекрасно относился к ее матери, к самой Стиви и к ее детям.
Дерек и мать были бездетны, но он был настоящим отцом для нее и дедушкой для ее детей. Он нежно любил всех, но Хлою – просто обожал.
Вместе с Райнерами должен был приехать ее сын Майлс. Он был любимым сыном Стиви, хотя она всей душой стремилась скрывать это. Она не хотела иметь любимчиков среди собственных сыновей.
Майлс стал прекрасным художником, особенных успехов он достиг на театральном поприще. Он жил в Нью-Йорке и оформлял спектакли на Бродвее. В отличие от Найгела и своего близнеца, Гидеона, он никогда не проявлял ни малейшего желания заниматься семейным бизнесом, хотя как художника изящество ювелирных изделий и других предметов искусства, изготовляемых «Джардин», не оставляло его равнодушным.
Несмотря на отсутствие у внука интереса к работе в фирме, Брюс настоял на том, чтобы Майлс стал одним из директоров «Джардин», так как ему принадлежала существенная доля акций. И Майлс сразу же согласился. Фирма «Джардин» была его наследством и важной частью его жизни; об этом позаботилась Стиви, воспитывая мальчиков.
Настоящим ювелиром в семье стал Гидеон. Стиви поняла это, еще когда он был ребенком. Гидеон стал талантливым гранильщиком и унаследовал любовь своего отца к камням, особенно к бриллиантам. Как и Ральф, он был экспертом во всем, что касалось их распиливания, а в качестве одного из ведущих ювелиров «Джардин» участвовал в создании изысканных драгоценностей, которыми фирма – поставщик английской королевской семьи славилась на протяжении столетий.
Найгел – во многих отношениях точная копия Брюса – занимался под руководством Стиви коммерческими вопросами.
Но Найгел хотел, чтобы все это принадлежало только ему.
Стиви прекрасно сознавала это. Бывали даже такие моменты, когда она предполагала, что ее старший сын вынашивает планы, как отстранить ее от семейного бизнеса.
Стиви глубоко вздохнула и снова прошла к камину. Она остановилась, прислонившись к мраморной облицовке, и, глядя на огонь, задумалась о своем первенце. У нее не было никаких конкретных
