– Актер, играющий Хеви, неожиданно заболел в середине картины, и мы оказались в затруднении. Все мысленно перебирали подходящих кандидатов на его роль, – рассказывал Дерек. Его звучный голос рождал эхо в большом холле.

– Тогда я заметил ассистентке, что нам здесь лучше всего подошел бы Сидни Гринстрит. Он был бы великолепен в роли бандита Реднера. И она немедленно достала записную книжку и стала спрашивать телефон его агента, чтобы срочно связаться с ним и пригласить на эту роль.

Дерек засмеялся и заразил остальных своим весельем. Его истории о съемках всегда пользовались успехом.

– Ничего не скажешь, ассистентка просто трогательная, серенькая девочка. Невозможно было устоять, чтобы не разыграть ее. Конечно, она еще очень молоденькая. Даже слишком молоденькая для такой работы. Откуда ей знать, что старина Сидни уже давно отправился к Создателю. Сомневаюсь, чтобы она вообще когда-нибудь о нем слышала. Или смотрела «Мальтийского сокола».

– Или «Касабланку», – закончила за него Хлоя. – Он мне очень нравится в этом фильме.

– Мне тоже, золотко, – отозвался Дерек, улыбаясь девушке.

Хлоя улыбнулась в ответ.

– «Касабланка» – это вообще мой самый-самый любимый фильм. До сих пор!

– И мой любимый, – сказал Майлс и, глядя на Дерека, добавил: – Вчера у меня был похожий разговор с одной молодой женщиной, работающей в костюмерной. Я сказал, что Дебора Керр была самой лучшей Анной, что она была непревзойденной в этой роли, а девушка посмотрела на меня так, что стало ясно: она и понятия не имеет, о ком я говорю.

Дерек кивнул и очень серьезно сказал:

– Знаете, я люблю молодежь и всей душой за расцвет новых талантов, но некоторые из этих двадцатилетних ребят, работающих в кино и театре, совершенно безграмотны профессионально. Они ничего не знают о прошлом, даже о совсем недавнем. История кино их не интересует.

– Точно, – согласился Майлс. – Как будто они прилетели с другой планеты.

– А помните фильм по пьесе «Король и я»? Дебора была в нем просто божественна, – проворковала Блер.

– И Юл Бриннер. Им просто не было равных, – убежденно сказал Дерек.

– Ну я не была бы так категорична! – с горячностью воскликнула Блер. – А как же ты, дорогой?

Дерек слегка наклонил голову и благодарно улыбнулся жене.

В разговор вмешалась Стиви:

– Мама, конечно, права, но я понимаю, что ты имеешь в виду, Дерек. Так много великих актеров уже умерли или оставили сцену.

– Очень печальная мысль, моя дорогая, – ответил Дерек. – Но я должен признать, что мне очень недостает многих из них. Лоуренс Оливье, Джек Хоукинс, Дюк Уэйн, Билл Холден… Но больше всего я тоскую по Ричу. Боже, что мы пережили с ним! Какое волшебное время! Он был необыкновенным человеком и потрясающе талантливым. Я помню, каким он был в «Гамлете» в пятидесятых. Кажется, это был пятьдесят третий год. Рич в роли принца Гамлета вместе с Вик Клэр, играющей Офелию, – это был незабываемый дуэт. Чтобы посмотреть на них, я ездил в Эдинбург. Рич был чертовски хорош. Потрясающе. – Дерек задумался и тихо прибавил: – Знаете, я всегда завидовал его голосу.

– Ты завидовал? – Майлс был просто поражен. Он смотрел на Дерека широко открытыми от удивления глазами. – Но ведь у тебя потрясающий голос! Все только и говорят об этом, Дерек!

– Спасибо, Майлс. Но мой голос нельзя и близко сравнить с голосом Рича, наверное, самым завораживающим на английской сцене. Он зачаровывал слушателей и был более звучным и выразительным, чем у Оливье, по крайней мере я так считаю. В нем было что-то кельтское. Мы, уэльсцы, любим слова ради них самих. Как всегда говорили в наших родных долинах, у него был колокольчик в каждом зубе. Обычно так отзываются о голосах певцов, но это определение применимо и к драматическим актерам. Во всяком случае, когда речь идет о Риче. В его голосе эмоции звенели, я мог слушать его часами.

– Как и мы все, – напомнила Блер.

– Я вас покину, – поднялась Стиви, – мне нужно проверить, как у Каппи дела с обедом, – и она поспешила на кухню. – Посмотрю, что там происходит, может быть, требуется моя помощь.

– Я пойду с тобой, дорогая, – сказала Блер и последовала за дочерью.

– Ма! Я тебе нужна? – закричала Хлоя.

– Нет, детка, мы справимся, – ответила Стиви, исчезая в кухне.

Дерек прошел к столику с напитками и, указав Майлсу на бутылку белого вина, предложил:

– Не хочешь поднять настроение?

– Нет, спасибо, Дерек, мне и так хорошо.

Дерек налил себе бокал вина и вернулся к камину.

Устроившись на софе рядом с Хлоей, он обратился к Майлсу:

– Как движется оформление в твоей постановке?

– В целом неплохо. Пьеса будит воображение, и я дал себе полную свободу. Колокола в храмах, статуи Будды, слоны, экзотические ткани, золото, серебро. Драгоценности. Яркие, живые краски. Все это помогло воссоздать дворец в Сиаме. На сцене это производит сильное впечатление. И должен сказать, что костюмы просто восхитительны, особенно костюмы Анны. Все эти колышущиеся кринолины…

Дерек вопросительно поднял бровь.

– А как тебе Мартин Мейсон в роли Анны?

– Она очень хороша, Дерек. И Бен Трэснер тоже неплохой король. Может быть, он и не Юл Бриннер, а Мартин не Дебора Керр, но, думаю, это выигрышная пара.

– Значит, спектакль будет иметь успех.

– Хоть бы так и было! – возбужденно воскликнула Хлоя.

Мужчины обменялись взглядами и рассмеялись. В холл вплыла Каппи и позвала Хлою на кухню:

– Твоя мама хочет, чтобы ты пришла и помогла нам. Лишняя пара рук не помешает.

– Я не возражаю, даже если придется сделать что-нибудь самое ответственное, ты же знаешь, я все умею, – ответила Хлоя и побежала через холл к кухне.

На пороге девушка остановилась и обратилась к Майлсу и Дереку:

– Прошу прощения, я совсем ненадолго, и не говорите обо мне, пока меня не будет.

Мужчины снова рассмеялись, и Дерек сказал:

– Обещаю тебе, девочка!

Как только они остались одни, прежде чем начать разговор, Майлс поднялся и подвинул свое кресло ближе к Дереку.

– Я хочу спросить у тебя кое-что, пока мама не вернулась из кухни.

Дерек удивленно посмотрел на внука, пытаясь догадаться, что у того на уме.

– Выкладывай, Майлс. Я тебя слушаю. Что тебя беспокоит? Я вижу, что дело серьезное, по крайней мере об этом говорит выражение твоего лица.

– Да, я серьезно обеспокоен. Дело касается Гидеона.

– Да? – Дерек выпрямился и стал серьезным.

– Я знаю, что ты видел Гидеона, когда он три недели назад прилетал по делам в Лос-Анджелес, и хотел спросить, как он тебе показался. То есть… – Майлс подумал и продолжил: – Я имею в виду, ты не заметил ничего необычного в его настроении или поведении?

Дерек ответил не задумываясь:

– Он показался мне таким, как всегда. Но к чему ты ведешь?

– Я виделся с ним на прошлой неделе, когда на пару дней летал в Лондон, и, честно говоря, он был просто на себя не похож.

– Нет, Майлс, я ничего такого не заметил. Хотя нет, пожалуй, я не прав. Он и вправду был рассеян во второй вечер, когда мы встретились за ужином. Я даже спросил его, не случилось ли чего. И сейчас припоминаю, похоже, он был расстроен или даже встревожен. Словно витал где-то…

– Когда я с ним виделся, он был явно расстроен, даже мрачен, – обеспокоенно сказал Майлс.

– Он всегда был довольно угрюмым, Майлс, даже когда был ребенком, – напомнил Дерек. – Хотя вы