на соревнования лишь потому, что рассчитывали на те деньги, которые он мог получить в качестве наградных, случись ему победить. Уж они-то в хозяйстве точно лишними не будут. Еще пока никто и нигде не мог с такой легкостью и так быстро заработать несколько гиней.
Борцовский турнир должен был стать центральным событием этого дня. Несколько забитых до отказа экипажей прибыли из Кесвика и Кокермаута, а затем еще больше народу из самого Баттермира. Пара мелкопоместных дворянчиков из здешних мест собиралась принять участие в борьбе, а несколько джентльменов решили оспорить первенство на скачках. Еще были запланированы соревнования по прыжкам в длину и высоту, однако они привлекали зрителей куда меньше.
Остаток утра Харрисон провел весьма приятно. Он знал многих борцов, которые собирались выступать сегодня, и потому большую часть времени он толковал с ними о том о сем, поболтал с торговцами вразнос, с лудильщиками, цыганами и комедиантами. С этими хоть общаться было весело, в отличие от фермерских жен, которые продавали всякую снедь, только что сбитое масло, например, и были нагружены корзинами с яйцами, овощами и домашней птицей, кроликами, пирогами из дичи, запеченной озерной форелью в горшочках. Несколько человек с каменоломни взяли редкий выходной, и встреча оказалась куда более радушной, нежели Харрисон мог ожидать. Правда, парень предполагал, что они наверняка заподозрят его в ловком обмане: притворившись, будто у него болят зубы, он поторопился отделаться от грубой и грязной работы. В этом и в самом деле заключалась доля правды. Харрисон не собирался раскрывать им истинные причины своего бегства. Он знал: ему нужно как можно тверже и как можно быстрее встать на ноги, прибрав к рукам землю, чтобы затем жениться на Мэри. Однако он ни словом не упомянул об этом в разговоре.
С середины утра «Рыбка» была переполнена народом, столы расставлены по всему двору, ни одной свободной комнаты. Мэри любила такие дни. Ей нравилось чувствовать вокруг всеобщую радость. Ей нравились эти люди. Многих она отлично знала, многие знали ее с самого раннего детства, когда известность непреодолимым барьером еще не отделила ее от остальных. Среди праздничной толпы она переставала ощущать себя одинокой. Мэри становилась обычной дочкой хозяина гостиницы, которая прислуживает за столом, это давало ей чувство единения с другими и приносило огромное облегчение. В такие дни она любила работать вместе с отцом, который лишь отдавал ей распоряжения, не изводя мелочной опекой.
Сам Джозеф рассматривал борцовские соревнования как собственную величайшую битву, наподобие морской баталии. Гостиница превращалась в корабль, долина — в безбрежный океан с множеством лодок и пиратских судов. Время от времени сигналили корабли, раздували паруса вражеские фрегаты, иногда неподалеку появлялся богатый галеон, который необходимо было догнать и взять на абордаж. Властью капитана он изгнал миссис Робинсон на нижние палубы и ограничил ее обязанности кухней, из которой с раннего утра вплоть до полуночи непрерывным потоком поступало съестное. Мэри исполняла роль старпома, и они работали вместе на удивление слаженно.
В такие дни требовались все его таланты — его способности к расчетам, его решительность, терпение, дружелюбие, стойкость и более всего умение вести превосходно оснащенный, свежевыкрашенный и вычищенный до блеска корабль-гостиницу по непредсказуемо бурным волнам этого дня.
Джозеф знал всех своих союзников. Подобно Нельсону, он был превосходно осведомлен, на кого в первую очередь можно положиться. Каждому соседу по Баттермиру и старым противникам по борцовским соревнованиям он обязательно ставил по кружечке пива за счет заведения в качестве первого угощения. А потом Джозеф просил их всех о маленьком одолжении, так, пустяк, иногда даже и ненужный. Однако в течение всего дня соревнований все они оставались при нем, точно верная команда, готовая вступить в бой, стоит лишь капитану отдать команду или, как он сам любил говаривать, поднять флаг на флагманском корабле.
Особых сложностей Робинсон не ожидал, большинство людей с холмов прибыли сюда поразвлечься. И хотя кое-кому со стороны могло бы показаться, что люди эти грубы и шумны, на самом деле они отличались терпимостью и мягкостью. И все же Джозеф знал, что следует быть готовым и к неприятностям. Уж кому-кому, а цыганам и лудильщикам он никогда не доверял, не говоря уже о разнообразных бродягах, пьяницах и так далее.
Мэри давно успела изучить все распоряжения отца, иногда успевая предвосхитить их. Она не гнушалась никакой, даже самой грязной работой, она без напоминаний бралась за швабру, надраивая палубы после горлопанов, которые целыми компаниями поднимались на борт, а затем уже изрядно навеселе покидали корабль. Несколько раз у Джозефа даже выдалась пара свободных минут, и он позволил себе постоять снаружи перед гостиницей или же обозреть свой корабль с высоты главной палубы. Он, точно великий флотоводец, спокойно стоял и продумывал стратегию и тактику дальнейших действий, оставаясь совершенно спокойным и невозмутимым посреди бушующего шторма. И в какой-то момент он понял, что и соседи по Баттермиру, и даже его жена в полной мере сумели оценить его старания.
День оказался достаточно солнечным, быстрый ветер гнал легкие светлые облачка на восток, солнце грело, но не пекло, и земля под ногами была суха.
Несколько минут Китти Доусон рассматривала праздничную долину с высоты голой скалы. С того места, где она сидела, перед ней открывался восхитительный, первозданный пейзаж, испортить который не могли ни суматошная суета в гостинице «Рыбка», ни оживленная работа на близлежащем поле, ни хаотичное движение праздничной толпы, разодетой самым причудливым образом — от столичных новомодных нарядов до изношенных лохмотьев. Озеро оставалось невозмутимо спокойным, крутые холмы хранили глубокое молчание и казались еще более безлюдными, нежели обычно. И белесым облакам, неторопливо проплывавшим по синеве небес и отбрасывавшим легкие скользящие тени на равнины, долины, озера и леса, не было ни малейшего дела до суетливого и шумного праздника, выплеснувшегося за пределы Баттермира. Китти выкурила целый кисет табаку и, как это случалось и прежде, решила не спускаться в долину. В конце концов, те новости, что ей следует знать, и сами долетят до ее ушей. И чем дольше она смотрела вниз, сквозь сизые завитки табачного дыма, тем больше ей казалось, будто толпа людей, собравшихся на праздник, сливается с первозданными красками древнего пейзажа. Полуприкрыв веки, Китти смотрела на эту веселую, шумливую толпу, пока все не растворилось и не исчезло окончательно…
Джозеф Робинсон прекрасно знал, как надо вести дела, однако он не в меньшей степени гордился своей любовью к спорту, а это означало, что он взваливал на свои плечи немалую ответственность. Он был вынужден брать на себя судейство борцовских соревнований, которые обычно становились главной темой обсуждения во всей долине на следующие несколько недель. В полдень корабль Робинсона лег в дрейф, бросил якорь, и капитан повел Мэри к спортивной площадке, расположенной в нескольких сотнях футов от гостиницы. Такое церемонное шествие доставляло ей удовольствие, она забывала о собственной красоте, но другие замечали ее, и толпа невольно раздавалась в стороны, освобождая место и давая им пройти. Джозеф вошел в круг, чтобы посоветоваться с другими опытными судьями соревнований. Мэри воспользовалась возможностью, стараясь оглядеться по сторонам и присмотреться к сельской ярмарке.
Ричард Харрисон подошел к ней, когда она стояла перед коробейником, чей короб ломился от товара, в том числе и целого вороха разноцветных лент: красных, синих, желтых, зеленых.
— Назови твой любимый цвет, — попросил он.
Мэри улыбнулась, но отрицательно покачала головой: она не желала взваливать на себя никаких обязательств. Молодой человек по достоинству оценил ее жест, однако все же купил изумрудно-зеленую ленту, которую и вручил ей. Мэри не могла не принять этот маленький подарок и, к своему удивлению, вдруг ощутила, что сделала это не без удовольствия. Избавившись от безобразного флюса, за несколько дней окрепший от работы на ферме у отца, молодой человек теперь показался девушке вполне привлекательным и, более того, совсем взрослым — перед ней стоял хорошо сложенный мужчина. Да и вид у него сейчас был весьма решительный. Приблизительно того же роста, что и Том, но совсем другой внешне. Харрисон был белокур, густые волосы отливали рыжиной, на бледном лице выделялись лишь светло-голубые глаза.
Джозеф заметил, как Мэри вместе с этим Харрисоном из Калдбека двинулась к рингу, видно желая его подбодрить во время боя, и самые мрачные предчувствия закрались в его душу, совершенно лишив выдержки. Она не может, не имеет права бросить его ради этого мальчишки! Джозеф встревожился еще
