Да, не слишком дальновидных и мудрых посланцев выбрал белый брат его, король Джоджи. Но переговоры между двумя государями штука сложная, и придется запастись терпением.
Биограф Чаки, Э. Риттер, говоря о первой земельной сделке между Чакой и англичанами, признает: «Сделка эта до такой степени позорна для белых, что, без ссылки на авторитет д-ра Брайанта, могла бы показаться невероятной».
Весьма сомнительно, чтобы Риттер, автор солидной биографии Чаки, мог всерьез сомневаться в том, что операции такого беспринципного авантюриста, как Феруэлл, были жульническими. У того же Брайанта, к которому Риттер относится с несомненным пиететом, сказано много нелестных слов не только в адрес Феруэлла, но и в адрес Кинга, Финна и Айзекса, не говоря уже о менее значительных их сподвижниках. Выдавая всю эту пиратскую банду (а именно так и называет Брайант Феруэлла и его друзей) за благородных и бескорыстных доброжелателей Чаки, автор книги «Чака-Зулу» явно не считается ни с фактами, ни с мнением так высоко ценимого им Брайанта. И это отнюдь не случайно — Риттеру во что бы то ни стало требуется доказать «цивилизаторскую миссию» англичан, в связи с чем уместно было бы вспомнить слова того же доктора Брайанта, кстати сказать, миссионера и англичанина:
«В политическом отношении римляне и британцы имеют много общего — и тех и других природа наделила равной страстью к захвату земель; и те и другие прославились своими передвижениями по лику земли, захватывая при этом столько земной и морской поверхности, сколько им удавалось захватить, а затем подчиняя себе и своим институтам и законам беспомощных и непросвещенных (а в скобках заметим — и неспрошенных) туземцев. Отличались они друг от друга главным образом лишь последовательностью действий. Когда Англия решает провести свои границы по землям примитивных народов, то (как это утверждают антипатриотически настроенные наблюдатели) она сначала посылает торговцев библией для обмана их простых сердец, затем — торговцев ромом для покорения их желудков, а затем является собственной персоной с пушками, чтобы раскроить их непросвещенные черепа. Римляне совершали тот же процесс в обратном порядке — сначала посылали свои когорты, затем демонстрировали свою культуру, но абсолютно обходились без насаждения своих богов. Окончательный результат, однако, получался один и тот же — мировая империя».
И все же значение покушения на Чаку, по крайней мере для его белых друзей, отнюдь не исчерпывалось завоеванием его расположения или приобретением огромной территории мистером Феруэллом.
Финн, внимательно следивший за развитием событий, нашел наконец ахиллесову пяту монолитного государства зулу. Суматоха, всеобщая растерянность и сопутствующая им жестокость, царившие в первые дни после покушения, не остались незамеченными и позволили англичанам прийти к далеко идущим выводам. Империя Чаки находилась в процессе становления, сотни разрозненных родов и племен еще не успевших полностью переплавиться в единую народность зулу и скреплялись пока что только железною волею их верховного вождя. Но стоило покачнуться этому колоссу, как снова всплыли на поверхность межплеменные распри. Мистер Финн заметил, как многие воспользовались всеобщим замешательством, чтобы под шумок свести личные счеты. А это означало, что кое у кого имеются свои интересы, зачастую прямо противоположные намерениям и целям вождя. Теперь оставалось только осторожно выпытать, чего же именно добивается каждый из наиболее влиятельных подданных Чаки, а узнав это и играя на их слабостях, можно будет потягаться с вождем зулу. Ведь никто из европейцев не считал всерьез, что Британия ограничится здесь, на юге Африки, всего лишь жалкой Капской колонией и не постарается продвинуть свои границы далеко на север. А пока что Финн решил закрепить достигнутое расположение Чаки.
Однажды мистер Феруэлл получил странное поручение: Финн просил его срочно прислать склянку с остатками восстановителя для волос. Феруэлл, посмеиваясь про себя, исполнил требуемое, а Финн, ничтоже сумняшеся, продемонстрировал вождю зулу новое доказательство могущества белых. Изрядно поседевшие виски свои он натер на глазах Чаки восстановителем, а на следующий день предстал перед ним с отливающими синевой волосами. Он не скрыл от Чаки, что снадобье это продлевает отпущенный человеку жизненный срок, и заверил его, что снабдит им вождя зулу и его близких, как только ему удастся наладить более тесный контакт с родиной. Чака тут же помчался порадовать мать, но сильно постаревшая за последние годы Нанди весьма сдержанно встретила его сообщение. Однако после этого памятного разговора Финн начал пользоваться особым расположением всемогущего властелина.
Много интересного узнал во время своих далеких прогулок мистер Финн, но далеко не все услышанное им могло принести немедленную пользу почтенным негоциантам. Казалось бы, зачем им знать, что у деда Чаки Джамы, вождя зулу, первенцем был сын Пало, что вслед за ним родились дочери-близнецы Мкабайя и М-Мама и только потом — Сснзангакона и Мава. Все они, кроме умершего в младенческом возрасте Пало и отца Чаки, живут и здравствуют по сей день, занимая высокое положение в государстве зулу. Однако когда кто-то из стариков, рассказывая Финну о принятых у зулу обычаях, заметил, что по давно заведенному порядку одного из близнецов обязательно предают смерти, англичанин тут же припомнил теток Чаки. Значит, по крайней мере, одна из них — а обе они возглавляют военные краали — только по недоразумению и вопреки обычаям осталась в живых.
По крохам собирал Финн и сведения о загадочном Исанусси. К тому времени он уже знал, что могущество большинства колдунов по верованиям нгуни проистекает из их зловещих и тайных обрядов, тесно связанных с человеческими жертвоприношениями. Поначалу Финн считал, что Исанусси — это имя одного из знахарей или колдунов, только рангом выше, сумевшего с особой тщательностью окружить тайной все, что касается его личности. Финн решил, что было бы нелишне заручиться поддержкой такого человека. Но довольно скоро ему стало ясно, что Исанусси — фигура мифическая и что миф о нем и его загадочной власти все еще продолжает создаваться. И тогда Финну пришло на ум, что стоит добавить к этому мифу некоторые подробности — со временем они могут сослужить белым хорошую службу. Необходимо только умелыми вопросами подвести рассказчика к нужным выводам, и тогда тому будет казаться, что он сам додумался до этого. Так, благодаря любознательности мистера Финна легенда украсилась еще одной немаловажной подробностью: Исанусси в обмен на власть требует от Чаки человеческих жертв, а поскольку власть его велика, то и в жертву приходится приносить не каких-то там второстепенных подданных или пленных, а людей из ближайшего окружения вождя.
Однако «выполнение долга перед империей», а именно так рассматривали Феруэлл с Финном свою миссию, пока что не приносило дивидендов, и компаньонам приходилось заниматься более прозаическими делами, заботясь о хлебе насущном. Нет, они не голодали. На огромных земельных просторах, отданных Чакой под начало Феруэллу, жило достаточно «туземцев», и что им стоило прокормить десяток беспомощных пришельцев. Хлебом насущным наши почтенные негоцианты считали слоновую кость, пользовавшуюся огромным спросом у них на родине и которую они в полном соответствии с «законами и обычаями» своей страны выменивали у окрестных племен на европейские безделушки. Однако и тут они не могли обойтись без помощи все тех же «туземцев». Прийти на выручку соседу — вещь общепринятая среди нгуни. Тем более каждый знал, что поселившиеся на морском берегу люди — друзья великого вождя, затмившего своим блеском всех вождей прошлого и настоящего. Поэтому и получалось так, что в коммерческих эскападах Феруэлла и Финна принимало участие все большее число жителей окрестных краалей, и делали они это не без удовольствия: попутно можно было побывать в далеких краалях, куда они, не представься им такой удобный случай, так никогда и не попали бы. А когда выяснилось, что оказание помощи белым освобождает от прочих повинностей, то от желающих помочь пришельцам буквально отбою не было. Так что мистер Феруэлл, превратившись теперь в одного из местных «вождей» на основании жалованной грамоты собственного сочинения, жил в своем «домене» подобно влиятельному сеньору, окруженный толпой почитателей и слуг. Здесь, равный по рангу чуть ли не самому королю Георгу, он, однако, среди своих оставшихся в цивилизованном мире друзей считался пропавшим без вести.
В числе этих друзей, как известно, был и Кинг. Украшенный новыми эполетами, он начал подыскивать себе занятие и получил назначение капитаном на торговый бриг «Мэри», груженный в числе прочего товарами, адресованными С. Соломонсу в залив Святой Елены. Там Кинг познакомился с племянником Соломонса Айзексом — и тот и другой были явно иудейского вероисповедания. Натаниэль (таково было, если можно так выразиться, «крестное» имя Айзекса), юноша весьма предприимчивый, три года назад (в 1822 году) покинул Англию и решил теперь сопровождать Кинга в его увлекательных рейсах по южным морям. До Кейптауна эта пара добралась 28 июня 1825 года.
