наберется достаточно, чтобы оградить тебя на первых шагах от всяких превратностей судьбы.

Медленно падали слова Великого. Казалось, он совершенно позабыл о сидящем перед ним человеке и просто высказывает вслух свои сокровеннейшие мысли. Но когда Дингисвайо умолк, Чака сделал единственное, что можно было сделать, — он поднялся во весь свой огромный рост и торжественно, как на параде, произнес слова благодарности и почтения.

— Нкози! Баба!

Но сейчас эта привычная формула приветствия вождя обрела в устах его первозданный смысл, ибо, возвышаясь на связке циновок, перед ним сидел подлинный нкози — государь, мудрый, осторожный и отважный, и подлинный баба — отец, щедрый, заботливый и внимательный.

По знаку Великого прислужник внес поднос с дымящейся снедью, и только сейчас Чака ощутил голод и жажду. Насытившись и прополоскав рот водой, они оба некоторое время помолчали, каждый во власти своих дум. А потом Дингисвайо заговорил. Он поделился с будущим союзником своими планами объединения всех племен нгуни, не умолчал и об опасениях в связи с растущей на юге силой белых, о своих попытках перенять у них хоть часть их хитроумного умения. Касаясь искусства управления народом, он советовал завоевать и удержать расположение наиболее влиятельных и могущественных знахарей и колдунов. Дингисвайо советовал также пристально следить за сводными братьями Чаки — Дингааном и Мхаланганой, — жажда власти самых покорных и, казалось бы, безобидных часто толкает на безрассудные поступки…

Говорил больше Дингисвайо. Чака редко вставлял в разговор свое слово, и чаще всего это бывало слово одобрения. Нет, не во всем был согласен он со своим другом и повелителем, но на этот раз от возражений его удерживали не соображения этикета и не боязнь утратить расположение сильного и щедрого покровителя. Трудно противоречить человеку, который, многое сделав для тебя, намеревается сделать еще больше. Именно сейчас Чаке не хотелось затевать спор. Прав Дингисвайо или нет, не он уже сумел объединить под своей властью огромные просторы, на которых земли племени зулу были едва заметным пятнышком, и Чакины возражения могущественному вождю прозвучали бы сейчас пустым бахвальством. Нет, Чаке нужно сейчас не спорить и не отстаивать свою правоту, а впитывать крупицы мудрости, богато рассыпанные в речи вождя вождей. Вот когда вернется он на земли родного, но некогда столь жестокого по отношению к нему народа, когда твердой рукой приведет его к подчинению, когда изгонит из мужчин зулу праздность и благодушие, тогда и только тогда сможет он прийти к Великому и сказать ему: «Вспомни, что ты дал мне, и погляди, чем я теперь владею». И тогда это будет не хвастовство и не бахвальство, а справедливая гордость за хорошо сделанное дело, ибо стада тучнеют мудростью их хозяина.

Далеко за полночь просидели эти два таких близких и таких непохожих друг на друга человека. Звезда одного из них уже клонилась к закату, а звезда второго только начинала свой путь к зениту, чтобы озарить потом ослепительным светом земли многих народов. И далеко не для всех свет ее будет ласков…

Прошло несколько дней, и к воротам Эси-Клебени подошла торжественная процессия, возглавляемая Нгомааном. Несколько сот воинов Изи-цве, шагавших в полной парадной форме, могли легко стереть с лица земли главный крааль племени зулу. Поэтому высыпавшая навстречу толпа была обуреваема противоположными чувствами. С одной стороны, многие радовались предстоящим празднествам, которые обычно сопутствуют избранию нового вождя, а с другой — все прекрасно понимали, что воспротивься кто- либо из них воле Великого, и на них обрушатся самые суровые кары.

Не мудрено поэтому, что когда Нгомаан, сославшись на волю Дингисвайо, представил им Чаку в качестве законного наследника Сензангаконы, сообщение это было воспринято радостными возгласами. Если у кого и были свои соображения или претензии, как, например, у Дингаана или Мудли, благоразумие или, вернее, присутствие воинов Изи-цве заставило их удержаться от излишних слов.

Сразу же после утверждения в сане вождя зулу Чака велел заколоть быка для пиршества и пригласил к себе членов совета старейшин. Почтенные старцы были неприятно удивлены, когда вместо веселой пирушки они оказались на самом настоящем заседании. Новый вождь прежде всего потребовал строгого отчета о положении дел в их краалях, о точном числе мужчин, способных носить оружие, о запасах зерна и чуть ли не о каждой корове в загонах для скота. Обо всем этом у собравшихся имелись весьма смутные представления, однако Чака ни словом не выдал своего раздражения или недовольства. Расходясь по домам, старейшины успели переговорить друг с другом, нашлись между ними и такие, которые открыто смеялись над странной напористостью Чаки. Спешка в делах — вещь, не свойственная неторопливым нгуни. Все сошлись на том, что ставленник Дингисвайо очень скоро утратит первоначальный пыл и все вернется на круги своя. Однако уже на следующий день кое-кому пришлось разочароваться в своих надеждах.

Наследственные владения Чаки представляли собой почти правильный квадрат площадью немного менее трехсот квадратных километров, а это означало, что в любой день вождь мог оказаться в любом из краалей своего маленького государства. Обходом краалей и занялся Чака на следующий же день после своего воцарения. В каждом из краалей он требовал подробнейшего отчета, дотошно вникая в мельчайшие подробности. И горе было тому главе крааля, который не мог ответить на его вопросы или, что еще хуже, пытался ввести вождя в заблуждение. Нерадивые тут же отстранялись от руководства и лишались всех своих привилегий, а обманщики рисковали поплатиться не только имуществом, но и жизнью. Прошло несколько дней, и Чака уже великолепно разбирался в делах племени, а дела эти были далеко не блестящи. Еще в далекие годы Чакиного детства зулу ничем особым не выделялись среди соседних племен, а в последние годы правления Сензангаконы из-за стычек с бутелези и постоянных поражений племя и вовсе захирело. Лучший скот перекочевал в краали бутелези, войска как такового почти не было, в краалях господствовали лень и благодушие…

И вот во все краали были отправлены гонцы с приказом привести абсолютно всех мужчин, способных носить оружие. В назначенный день на широкой поляне собралось около шестисот человек, из которых только сотни полторы совсем еще зеленых юнцов не носили головных колец, а значит, по заведенному порядку были непригодны к несению воинской службы. После самого тщательного осмотра и опроса Чака забраковал около ста человек, тех, кто по возрасту или в силу каких-либо дефектов не подходил для воинской службы. Этих отослали домой. Остальные же были разбиты на три группы. В первую вошли мужчины в возрасте от тридцати до сорока лет. Все они были уже женаты и носили головные кольца. Их поселили в специально построенном краале Белебеле. Впоследствии из них был составлен полк ветеранов — Ама-Вомбе (Одна схватка). Во главе крааля Чака поставил Мкабайю. Несколько труднее пришлось мужчинам в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет, еще не женатым, но уже получившим разрешение украсить себя головными кольцами. Чака тут же лишил их этой привилегии и сформировал из них полк, который так и назывался — Джубингванга, то есть Лишенные головных колец. Мужчины того же возраста, но пока еще не носившие колец, были сведены в полк У-Длам-белу (Дикие). Оба эти полка были объединены в бригаду Изим-Похло (Холостяки) и расселены в краале, управляемом Мкаби и Лангазаной. Однако самым надежным и любимым полком Чаки стал полк, сформированный из юношей в возрасте двадцати—двадцати пяти лет. Он получил название У-Фасимба (Легкий туман). Именно ему Чака уделял больше всего внимания и возлагал на него самые большие надежды. Воинам его было поручено строительство нового крааля — Ква- Булавайо. Полк этот стал впоследствии как бы лейб-гвардией зулусской армии и пользовался целым рядом преимуществ. Воинам его не пришлось переучиваться — они с первого же дня были вооружены ассегаями с широким лезвием по созданному Чакой образцу. Обучением новичков занялся Мгобози, который решил навсегда остаться со своим другом.

Уже первые шаги, предпринятые Чакой, свидетельствовали о его организаторском таланте. В своих стремительных переходах по землям зулу он обследовал уже буквально все краали, но после возведения в ранг вождя так ни разу и не побывал только в Эси-Клебени, где по-прежнему правил Мудли. Но происходило это отнюдь не потому, что новый вождь зулу позабыл о своих врагах или вообще решил предать забвению прошлое, что было бы и вовсе невероятно. Армия, созданием которой он занялся с первых же дней своего