— Позвольте мне задать вам прямой вопрос, Барри. Вы Блиц?
— Никоим образом.
— Нельзя ли поточнее?
— Я не Блиц.
— Почему тогда полиция вас арестовала?
— Гарольд, я вполне понимаю, что они в отчаянии. Дело очень важное, и они не знают, за что ухватиться.
— Но почему именно вы, Барри? Почему они выбрали вас?
— Я совсем недавно переехал в Бейсуотер, а, как вы знаете, в Гайд-парке трагически погиб молодой полицейский. Я переехал из Юго-Восточного Лондона, где тоже был убит полицейский, — вот они и связали эти события. Все это очень печально, но вполне объяснимо.
— Как с вами обращались?
— Увы, Гарольд, со мной обращались жестоко, как мне не неприятно об этом говорить.
— Нельзя ли конкретней?
— Они меня избивали… постоянно.
— Вы собираетесь подать на полицию в суд?
— Я сделаю это неохотно. Это противоречит моим принципам, но — на случай, если другой бедолага попадет в такую же ситуацию, что и я, — я решил сделать это, чтобы над полицией установили… полицейский надзор, если так можно сказать.
—
— Я пишу книгу.
— Должен заметить, по вам, Барри, не скажешь, что вас одолевает горечь.
— Я не из злопамятных. Моя персональная философия такова: ты поднимаешься, отряхиваешься и двигаешься дальше. Я могу процитировать «Desiderata»:[52]«Ты дитя Вселенной не в меньшей степени, чем деревья и звезды; у тебя есть право быть здесь».
— Спасибо, Барри. Желаю успеха с книгой.
_
Это интервью прочитал каждый полицейский в городе. Прочитал и выругался.
В магазин бытовых товаров «Слон и замок» на площади зашел полицейский и купил гвозди, отвертку, краску и тяжелый серебристый молоток с крепкой черной рукояткой. Полицейскому нужен был только молоток — все остальное было куплено, чтобы не вызвать подозрения.
Две ночи спустя Барри все еще наслаждался проживанием в роскошном отеле. Он с удовольствием пожинал плоды славы. Пил в баре гостиницы, люди на него обращали внимание, и он отвечал им скромной улыбкой. Он разучивал эту улыбку перед зеркалом, хотел, чтобы она выражала не только его магнетизм, но и некоторую толику смирения. Он уже приговорил, наверное, с полдюжины порций виски — теперь светлое дерьмовое пиво осталось в прошлом. Когда он подошел к дежурной за ключом от своего номера, девушка дала его ему с ласковой улыбкой. Он решил, что на следующий вечер попробует к ней подкатить. Сегодня он только прищурил глаза, хватит с нее и этого. Идя по коридору, он дважды споткнулся, сказал:
— Опс, парень! Держись.
Он собирался позвонить в службу обслуживания номеров и заказать один бутерброд со стейком и, может быть, бутылку шипучки. Почему бы и нет, черт побери? Он еще может найти ночного портье, пусть пришлет в номер девку. Дверь он открыл с третьей попытки. Ввалился в номер, пытаясь вспомнить, где находится выключатель, — и в этот момент получил сильнейший удар по колену. Он упал навзничь, зажегся свет. Преодолевая боль, Барри выдохнул:
— Ты!
Полицейский размахнулся и выбил молотком большую часть передних зубов Барри. Тот пополз к телефону, полицейский шел рядом. Шевеля разбитыми губами, Барри произнес:
— Ты…
Молоток снова опустился.
_
Портер занял столик в конце зала. Удивился, когда Брант предложил купить выпивку. Он принес поднос, на котором стояли кружки с пивом и рюмки с виски. Портер спросил:
— Мы еще кого-то ждем?
— Только мы с тобой, братишка, — ответил Брант.
Портер хотел было отказаться, но сказал себе: «А ну его все к чертям!» Взял кружку и в несколько глотков опустошил ее до дна.
Брант улыбнулся, сказал:
— Видишь, ты в этом нуждался.
Портер взял рюмку виски, выпил, и Брант заметил:
— Bay, дай мне возможность тебя догнать.
Портер сунул руку в карман, вынул книгу и положил ее на стол.
Старое пингвиновское издание.
Брант спросил:
— Прочитал?
— Нет, вроде было ни к чему.
— Ты не понял, Портер. Макбейн завсегда к чему.
Портер посмотрел на него, и Брант сказал:
— Почему бы тебе не выговориться?
— Что?
— Разве это моя работа? Разве это я прикончил эту мразь?
— Так это ты?
— Нет, но у меня есть подозрения насчет тебя.
— Я этого не делал.
Брант отпил пива из кружки, рыгнул и спросил:
— Если мы оба не при делах, тогда кто?
