– Отлично, – сказала, она. – Когда?

– Может, в среду. Я позвоню в понедельник, уточним.

– Замечательно, – сказала она, зная, что он не позвонит в понедельник и они не пообедают в среду, что он не проявится еще много месяцев, а потом однажды ночью, как вот только что, позвонит и спросит, можно ли приехать, и затем приедет или не приедет.

Заранее не поймешь.

Он был довольно психованный, но ей нравился, потому что, сам того не подозревая, развлекал ее и был хорош в постели. Не так хорош, как он сам думал, но вполне себе ничего.

Она не возлагала на него особых надежд.

Она не удержалась и еще поморочила ему голову, прежде чем повесить трубку.

– Знаешь, где я хочу пообедать? – спросила она.

– Где? – спросил он.

– В итальянском ресторанчике, мы там ели пару лет назад. Помнишь, на Коламбус-авеню? Где толстая официантка?

– Да, – сказал он, совершенно не помня.

– Я бы хотела поесть там.

– Конечно, – сказал он. – Прекрасно. Там и поедим. Я в понедельник звякну.

– Чудно, – сказала она. – Жду не дождусь.

Он так и не позвонил.

Они не пообедали.

-6, и все росла

–5, и все росла

–4, и все росла

–3, и все росла

Повесив трубку, он задумался, почему вообще ей позвонил. Она ему нравилась, но прямо сейчас он ее видеть не хотел. Может, потом, но не сейчас.

– Интересно, о чем вообще я думал? – вслух спросил он сам себя. – Может, я рассудок теряю?

Все равно что утка удивляется, зачем по осени летит на юг, или старый верблюд в один прекрасный день обнаруживает, что на спине горб.

Юморист пошел в ванную налить себе стакан воды и нашел в раковине длинный черный волос. Увидел волос, и сердце упало камнем. Осторожно взял волос и рассмотрел. Рассматривал волос очень медленно. Не верилось, что волос у него в руке.

Разглядев, он отнес волос с собой в гостиную, сел на диван и стал рассматривать дальше.

Повернул его очень медленно в руке, а затем покатал в пальцах. Волос совершенно поглотил его внимание.

Одинокая долгая нить черного волоса так его заворожила, что он не затопил себе голову фантазиями, превращая волос в сотни вариаций своего воображения.

Просто сидел и смотрел.

На японский волос.

-2, и все росла

–1, и все росла

– О – старт! Давай, пошла! Пошла!

Машина полиции штата вывернула из-за угла и остановилась на грани бунта. На бунт полицейская машина наткнулась нечаянно. Выворачивая из-за угла, полицейские не имели представления, что увидят. Их не вызывали к бунту по радио. Они проезжали городок по пути на север – в нескольких милях оттуда они иной раз любили устраивать засаду на лихачей.

– Что за фигня! – первым делом сказал один патрульный своему партнеру. – Вруби радио! – сказал он вторым делом. А потом: – Где в этом блядском городе полиция? – И четвертым делом он сказал: – Нам нужно подкрепление, и мигом!

Наконец его партнер изложил свое первое дело. Он сказал:

– Ч-черт! Я хотел сегодня домой после обеда поспеть, у моего пацаненка день рожденья. Что эти ебанцы тут устроили?

Толпа едва замечала присутствие машины, пока разговорчивый полицейский не вылез наружу – другой в это время запрашивал по радио подкрепление, какое только возможно, – и не разрядил пистолет в воздух.

Патрульный выстрелил в воздух очень неудачно. Ничуть не походило на такую же процедуру по телевизору или в кино, потому что он отстрелил ухо достойной престарелой даме. Прямо сострелил ухо ей с головы, окатив всех вокруг кровью.

Это была последняя выходка в мире, способная успокоить данную группу и без того бунтующих граждан.

На отстрел уха городской библиотекарши они откликнулись, напав на полицейского и буквально разорвав его в клочки. Еще они выволокли его партнера из машины и тоже хорошенько прикончили, однако он успел выстрелить в трех человек, включая городскую библиотекаршу. За последние пять минут в библиотекаршу стреляли второй раз.

Пуля отстрелила ей другое ухо.

Теперь город располагал безухой библиотекаршей.

Многие городки такого не потерпят – этот в том числе. Убив двух патрульных, горожане взяли их весьма измочаленные трупы и швырнули на уже горящую машину.

Толпа бросила пока драться друг с другом и слилась в гневе против этих чужаков, которые являются и отстреливают уши их библиотекарше.

Горожане все теперь стали братья и сестры.

Черные огненные торнадо взмывали в ясное синее небо. Вонь горящих полицейских машин мешалась с вонью горящих полицейских.

Похотливо ревела толпа.

Они отведали крови.

И были настроены продолжать дегустацию.

Тут к месту подъехали еще две полицейские машины, и через несколько минут между полицией и толпой завязалась перестрелка.

Толпа отстреливалась из оружия двух мертвых патрульных.

Полиция пальнула в толпу из ружей, пытаясь ее рассеять. Толпа ответила огнем, и смела полицию, и единым махом накрыла человечьей волной.

Мостовую замусоривали раненые и умирающие.

Вскоре еще два полицейских машинных костра погребали своих бывших хозяев, горящих сверху.

Десятки людей уже разбежались по окрестным домам за оружием. Толпа вооружалась против внешнего мира, который обрушился на горожан и отстреливает уши их библиотекарше.

Они не будут стоять в сторонке и ждать, пока их прикончат.

– Смерть всем чужакам! – заорал кто-то.

– Смерть! Смерть! Смерть! – подхватила толпа.

Поганое было у этих людей настроение.

Еще парочка полицейских машин показались, но были вынуждены отступить под плотным оружейным огнем горожан.

Полиция штата никак не могла взять в толк, что нашло на этот городишко. Раньше тут было обыкновенное дружелюбное местообитание. Как будто в целый город внезапно вселился бес.

Прибыли еще полицейские на машинах и тоже отступили; некоторых убили, а некоторые, в свою очередь, убили некоторых горожан.

Полиция решила не прорываться в город с боем, а залечь на окраинах и подтянуть силы, пока тех не