что трудно было понять, где кончается один труп и начинается другой. Мертвецы словно шевелились — по ним ползали жуки и мухи.

На солнечном свете поблескивало серебро мундиров, словно издеваясь над гордостью, с которой несчастные воины некогда носили цвета Сакоридии. Мертвые лица смотрели на солнце пустыми глазницами — сами глаза выклевали птицы-падальщики.

Среди останков попадались и не вполне человеческие. Кариган не знала, смерть ли сделала кожу тварей желто-коричневой, или она была такой от природы. На этой шкуре то там, то тут виднелись клочки грязной шерсти неопределенного цвета. Из пастей, застывших в предсмертном вое, торчали острые клыки. Уши тварей оказались мохнатыми, как у кошки, и заостренными на концах.

Громиты.

На копьях в стороне от дороги торчали три человеческие головы. Останки капитана свисали с дерева. Из вспоротого живота вывалились внутренности. Две черные стрелы с алым оперением пронзили его прямо в сердце. Кариган вырвало.

Понадобилось немало времени, чтобы заставить Коня пересечь участок дороги, заваленный трупами, — куда дольше, чем девушка могла вынести. Ей хотелось броситься бежать, оставив за спиной жуткую сцену. Увы, Кариган понимала, что это поле битвы еще не раз явится ей в кошмарах, куда бы она ни удрала.

— Этот конь не выжил бы в битве, — заметил Торн, глядя, как страдающая пленница тянет за поводья.

— Да и сами зеленюги ничего не стоят в этом деле, — презрительно заявила Джендара. — Они только и умеют, что носиться по стране верхом. Я удивлена, что они вообще носят сабли.

Кариган казалось, что цветом лица она напоминает собственный плащ. Девушка изо всех сил старалась как можно скорее пройти ужасное место и не остановилась, даже когда дошла до конца поля смерти. Наемникам пришлось поторопиться, чтобы нагнать ее. За их спинами падальщики приземлялись обратно среди трупов, чтобы продолжить пиршество.

Кариган вырвало еще несколько раз. Кровь так испачкала ее сапоги, что, как она ни шаркала по дороге, отскрести ее не удавалось. Когда у самого тракта показался ручеек, девушка бросилась к нему так быстро, что даже Джендара не успела остановить ее. Пленница остановилась в воде, закрыв глаза. Пусть чистая вода омоет ее ноги и сам разум!

— Живо на дорогу, — приказала Джендара.

Открыв глаза, Кариган увидела клинок с черной полосой на нем. Торн стоял посреди дороги, запрокинув голову и хохоча во все горло.

— Убийца, которая не переносит вида крови!

Пленница не обратила на наемника внимания и встретилась взглядом с Джендарой.

— Ты охраняла гробницы или короля, мастер меча? Джендара прищурилась, будто отражение от собственного оружия ослепило ее, и дернула щекой.

— Я не охраняю мертвецов.

— Тогда почему ты предала короля?

— Я не предавала короля. По крайней мере законного.

Кариган приподняла брови. Воцарилась тишина, только ручей с журчанием тек вокруг ее лодыжек. Что Джендара хотела сказать?

— Король ведь только один. Захарий.

Удар нанесли так быстро, что Кариган не успела его даже заметить. Джендара врезала пленнице плашмя по ключице, так что та повалилась на колени. Штаны намокли.

— Я служу истинному королю, — прошипела Джендара. — Не забывай этого. — Она схватила Кариган за ворот, вытащила из ручья и подтолкнула к дороге.

Торн снова засмеялся, а может, и с самого начала не переставал. Девушка захромала за своими конвоирами. У нее кружилась голова, а в желудке было совсем пусто после нескольких приступов рвоты. И все же Кариган стало легче от вымытых сапог.

Дни сменялись днями — Кариган потеряла им счет. Она тащилась следом за наемниками со связанными впереди руками. Девушка умудрялась держаться на ногах только благодаря еде, которую Дасти сунул ей в карманы. Пленница перехватывала кусочки, когда наемники не смотрели в ее сторону или спали. И все же девушка голодала и мечтала попировать гусем и свежевыпеченным хлебом или яблочными оладьями с сахаром и острым сыром.

Однажды, когда Торн захрапел по другую сторону костра, а Джендара повернулась спиной к Кариган, пленница сунула руку в карман. В предвкушении еды у нее слюнки потекли и заурчало в животе — Торн за целый день не дал ей и куска.

Девушка вытянула из кармана полоску вяленого мяса и принялась торопливо жевать ее. Несмотря на спешку, Кариган наслаждалась едой. Она так увлеклась, что слишком поздно заметила, как Джендара повернулась к ней. Глаза стражницы блеснули в свете костра.

Кариган напряглась, готовясь к очередному удару и новой боли. Джендара наверняка разбудит Торна. Пленница поспешно запихала остатки мяса в рот, не желая лишиться последних крох, и яростно посмотрела на женщину.

Как ни странно, наемница и бровью не повела. Она не стала будить своего товарища, не прыгнула к Кариган, чтобы ударить ее, не потребовала вывалить из карманов припрятанную еду. Джендара вообще не проронила ни слова. Просто моргнула и отвернулась, устремив взор в глубины ночного леса, выпрямив спину. Девушка не стала особо задумываться над таким странным поведением.

Когда Кариган не мечтала о еде, то грезила о возвращении броши, представляя, что бы она сделала с саблей, окажись вдруг невидимой. Пленница нередко думала о материнском кольце на пальце у Джендары. Иногда девушке даже снилось, что мать упрекает ее за беспечность. В другие ночи мать обнимала ее а за спиной, казалось, оживала печать Г'лейдеонов. Слышался рев океанских волн, скрип дерева, крики чаек… Потом Кариган просыпалась и оказывалась в реальности, куда более удивительной, чем любые фантазии. Как умудрилась обычная школьница вляпаться в такую передрягу?

Путники на дороге с любопытством смотрели на троицу. Торн много раз пересказывал выдуманную историю, а Джендара всякий раз приставляла нож к спине пленницы, чтобы та не выдала их. С каждым разом, решила Кариган, история Торна становится все менее правдоподобной, обрастая новыми подробностями. Если он не будет осторожен, то рано или поздно его поймают на лжи. Однажды наемник отвел в сторону старого охотника, ехавшего верхом на муле.

— Дальше по дороге вы увидите жуткое зрелище, — предостерег Торн. — Там лежат перебитые королевские воины.

Охотник почесал торчащую седую бороду, широко раскрыв глаза.

— Все до последнего мертвые? А что случилось?

— Громиты. Полагаю, вы слышали о набегах на границы.

— Да, но…

— Вот увидите. И обратите внимание на эту девчонку. — Торн указал на Кариган, и старик проследил за направлением его пальца.

— Вижу.

— Она виновата.

Охотник поплотнее зашнуровал кожаную куртку.

— Виновата? Она? В чем?

— В резне.

— Мне казалось, ты говорило громитах…

— Она привела их сюда, — яростно заявил Торн. — Эта девица возглавила резню и своими руками убила многих воинов. А что она сделала с капитаном… Передать невозможно. — Он покачал головой.

Охотник скептически приподнял бровь и откашлялся, будто собираясь возразить, но оценил размеры меча Торна и решил промолчать.

— Мы везем эту девчонку, эту предательницу, — продолжал Торн, с отвращением глядя на пленницу, — в Сакор. Сначала ей удалось сбежать от нас, но мы поймали ее, когда она замышляла новый набег на мирное поселение вместе с армией громитов.